— Ну и как? — хором спросили друг у друга Нина и Джесси.
— А вот так, — хором же ответили они на этот вопрос.
Обе расхохотались — громко, почти истерически, взбудораженные синхронностью своих реакций.
— Значит, ты тоже? — спросила Джесси.
Между подругами возникала своего рода телепатия, когда дело касалось удовольствий или страданий, испытанных обеими. Вот и сейчас Джесси чувствовала, что Нина тоже пережила сексуальное приключение после долгого перерыва.
— Ты влюбилась, — шутливо-обвинительным тоном сказала Нина.
Джесси снова порозовела. Неудивительно, что в коммерции именно розовый избран «цветом женственности». От колыбели к подростковым шмоткам, от куклы Барби к румянцу тридцатидевятилетней женщины — есть о чем поразмышлять в связи с розовым цветом.
— Нет, ты… — уклонилась от ответа Джесси, подливая себе вина и делая глубокий вдох.
Какой-то инстинкт заставлял ее молчать, хотя признание было готово соскочить у нее с языка. Быть может, пока не стоит об этом распространяться или надо хотя бы подождать восьми часов, когда он должен позвонить. Возможно, существует некая таинственная связь между Джесси и этим далеким, но в то же время таким близким человеком, и эта связь может порваться, если заговорить о ней раньше времени.
«Пусть он сперва позвонит, — решила Джесси, — а уж потом я, может быть, расскажу всем…»
— Нет, ты, — повторила она.
Нина обернулась к ней с ножом в руке (она как раз собиралась разрезать очередной помидор).
— А хочешь, я сделаю гренки? — предложила она, словно бы стараясь сменить тему.
«Интересно, — подумала Джесси, — значит, Нина тоже колеблется?»
— Спасибо, но, боюсь, на это не хватит времени, — отклонила предложение Джесси. — Через пару минут все уже будут в сборе…
— Но что еще мне сделать?.. Я хочу помочь… Может, спагетти?
— Спагетти? Зачем? У меня картошка.
Женщины засмеялись: они обе отдавали предпочтение углеводам и нисколько этого не стеснялись. В те времена, когда Нина еще не испытывала проблем с лишним весом, она могла приготовить пиццу, украшенную спагетти, и подать ее с чесночным хлебом.
— Хочешь резать овощи или раскладывать карточки? — спросила Джесси.
— Карточки? А почему так официально?
У Джесси екнуло сердце. Им нужно побеседовать о Марте, причем как можно быстрее, до прихода остальных.
— Понимаешь… — начала она, невольно понизив голос.
У Джесси развилась своеобразная мания: когда она заводила речь о Марте, ей казалось, что та может ее услышать. Как подозревала Джесси, Марта догадывалась и о том, что подруги не подходят к телефону, услышав на автоответчике ее голос. Джесси считала Марту всесильной, этаким «всевидящим оком», а потому допускала, что у той есть специальные передатчики, способные улавливать разговор, происходящий на другом конце города. Джесси с подозрением покосилась на телефон — округлую белую коробку, прикрепленную к кухонной стене. У телефона была функция громкой связи, и прорези его «рта» тоже напоминали о Марте, вечно держащей ухо востро, вынюхивающей подробности и выбалтывающей секреты.
