— Знаете, она все понимает, — объясняла Нина сиделке Фло, приехавшей с Ямайки.
Судя по выражению черного как смоль лица Фло, слова Нины вроде бы не вызвали у нее возражений, но вдруг сиделка сказала:
— Ее время еще не пришло, но она уже не понимает меня. Я проработала с ними двадцать лет. Мне знакомы признаки.
— С ними? — Нина вздрогнула: Мира Московиц стала одной из «них», умирающих, других особей (во всяком случае, Фло произнесла это слово именно таким тоном). — Не говорите «они», — попросила Нина.
Но Фло, кажется, просто не понимала Нину. Однажды Нина задумалась: неужели Фло невдомек, что она и сама когда-нибудь умрет? Или Фло думает, что работа сиделки обеспечивает ей иммунитет? Что она всегда будет у кровати, а не на кровати, не одной из «них»?
Фло была довольно красивой женщиной с ослепительно-белыми зубами и розовыми деснами. Она всегда приходила со своей едой и обычно держала на коленях пластмассовую коробку с вяленой курицей или овощами с рисом, наблюдая за Мирой, высматривая в ее поведении «семь признаков приближения смерти». Нина считала Фло самой надежной из всех сиделок: она вовремя приходила, делала все очень толково. Она могла поднимать Миру, переворачивать ее без всяких усилий (когда Нина попыталась сделать это сама, то потянула спину). Мира была маленького роста, но, по ее собственному выражению, «у нее хватало мяса на костях». Она весила добрых сто шестьдесят фунтов и при этом вот уже несколько недель не могла самостоятельно передвигаться, так что и переносить, и мыть ее приходилось только с посторонней помощью.
Нина не хотела об этом думать, но на периферии сознания, где скапливались неприятные факты, маячила мысль о том, что состояние ее матери все ухудшается. В последние пару недель она перестала быть «амбулаторной» больной, стала пользоваться инвалидным креслом и носила памперсы, причем уже не только ночью.
Со своей стороны Нина до последнего сопротивлялась памперсам. Она знала, что ее мама ни за что бы на них не согласилась, сохрани она ясность сознания. Но сотрудники хосписа настаивали, к тому же правда была на их стороне: памперсы действительно помогали обеспечивать должный уход за Мирой. До того Нина пыталась поддерживать видимость маминой самостоятельности. Она не хотела оскорблять ее чувства, предлагая ей одноразовые подгузники. В результате Нина была просто завалена грязным бельем, и иногда ей приходилось аж по пять раз в день спускаться в подвал «Объединенного проекта», где находились стиральные машины. Однако Нине очень хотелось поддерживать иллюзию, что мама все еще может носить нормальное белье; ей казалось, стоило попотеть ради того, чтобы не признать поражение в этом вопросе.
