Данте, сказал продавец, Ад.
Снова зазвонил телефон.
– Алло! – кричал знакомый, взбудораженный, как всегда, голос. – Почему не отвечаешь? Я только что из Питера. В гости зовешь?
– Приходи, конечно.
– Ладно, скоро буду. У нас суета, Клара собирается рожать. Ты, конечно, о браке не думаешь из страха умножить еврейское поголовье? Ну, скоро увидимся…
– Сенька, – положил трубку Андрей, и вдруг спросил мрачно. – А что, теперь, после этого… я – еврей?
Юдит погладила его исхудавшие щеки:
– Нет, тебя никак не примешь за еврея, ты чистокровный русский, чьи предки поверили в сына еврейского Бога, которого родила еврейка Мириям.
Андрей даже не улыбнулся.
– Неудобно вышло. Я никому ничего не сказал – ни ребятам, ни Сеньке. Он, конечно, догадается, начнет острить. Черт, мне как-то нехорошо стало, – и попросил по-детски: – Положи руку здесь, где болит.
Юдит отпрянула от него так поспешно, что Андрей оскорбился:
– Брезгуешь? Ты по-прежнему различаешь во мне чистое и нечистое? А как же я? Почему мне не стыдно гладить и целовать всю тебя – и губы, и грудь, и…
Не сдержавшись, он зло выкрикнул русское слово. Грубое, не оставлявшее сомнения в своей сути, оно пощечиной ударило Юдит в лицо и вышвырнуло за порог…
А на улице дул свежий ветерок с вершины горы Ор, гранаты готовы были взорваться рубиновыми зернами и черные дрозды давали своим птенцам уроки бельканто.
– Чудно как! – вздохнула Юдит, забывая все неприятное.
Девушка, стоящая поодаль, думала иначе:
– Смотря для кого. У меня, например, кот пропал, персидский. Не видела?
– Нет.
– Куда же он девался?
Высокая, крепкого сложения, она хмурила густые брови, резко отделявшие лоб от белого крупного лица:
– Моя мать разорится. Ее единственный доход – продажа породистых котят, а этот – производитель с родословной, как у короля.
– Лили, Лили! – донесся к ним страдающий голос из соседнего окна. – Нашла?
Тут между кустами шиповника обнаружилось любопытное существо, словно прячущееся в большом клубке собственной серебристой шерсти. Оно быстрыми зигзагами двигалось вперед, звало кого-то нетерпеливым мяуканьем и радостно обнюхивало каждую травинку, пьянея от восхитительного аромата кошачьей мочи.
– Олоферн, ваше блохастое величество, сюда! – сладко и гадливо сказала Лили.
Осторожно ступая, она протянула руку к коту, но Олоферн успел сигануть в сторону. Его плоская, с вдавленным внутрь носом морда выражала бесконечное высокомерие.
– Видишь, мы для него мелкая сошка, асафсуф!
