— Жертвы? — повторила она и задумалась над его словами. — Да, наверное, вы правы. В каком-то смысле все мы — жертвы этого преступления, вся семья.
Томас был пока еще не готов спросить ее о Доминике.
— Расскажите мне что-нибудь о вашей свекрови, — попросил он вместо этого. — Она была тогда в церкви, не так ли? Она живет здесь?
— Да. Но я не знаю, что рассказывать.
— Может быть, это ей хотели причинить боль, как вы думаете?
По лицу женщины пробежала какая-то тень, и выражение стало чуть насмешливым. Впрочем, возможно, Томасу показалось.
— Вы меня спрашиваете, есть ли у нее враги? — Алисия взглянула ему прямо в глаза.
— Они у нее есть?
— Конечно. Нельзя дожить до ее лет, не приобретя врагов. Но большинство их уже на том свете. Все, кто соперничал с ней, когда она была молода или имела вес в обществе, умерли или же слишком стары. Полагаю, все счеты сведены давным-давно.
Против этого нечего было возразить.
— А его дочь, мисс Верити? — продолжил Питт.
— О нет. — Алисия покачала головой. — Она выезжает только во время сезона.[4] В ней нет злобы, и она никому не причинила вреда, даже ненамеренно.
Томас не знал, как подступиться к неизбежному. Обычно трудно подыскать слова для обвинения, особенно если собеседник не ожидает их услышать. Однако с годами Питт привык к этому — точно так же, как привыкаешь к раннему ревматизму. Ты знаешь, что время от времени случаются приступы боли, и стараешься к ней приспособиться. Но на этот раз было труднее, нежели обычно. В последний момент инспектор снова избрал обходной путь.
— А не может тут быть зависти? — спросил он. — Ведь она очаровательная девушка.
Алисия улыбнулась, и в этой улыбке была снисходительность к его неосведомленности.
— Единственные, кто завидует светским юным леди, — это другие светские юные леди. Вы действительно думаете, инспектор, что одна из них наняла людей, чтобы выкопать из могилы покойного отца Верити?
Томас почувствовал, что сказал глупость.
— Нет, разумеется, нет. — Все получалось еще хуже, когда он старался быть тактичным. — Но если метили не во вдовствующую леди Фицрой-Хэммонд и не в мисс Верити, то, быть может, в вас?
Она немного помедлила с ответом. Ее пальцы замерли на резном деревянном подлокотнике дивана, вцепившись в бахрому.
— Я не думаю, что кто-то так сильно меня ненавидит, — тихо произнесла она.
Томас решил копнуть глубже. Нельзя поддаваться жалости. Некоторые убийцы бывают превосходными актерами.
— Не одно преступление совершалось из ревности.
