— Почему же вы узнали, что я пошел именно сюда? — спросил профессор.
— Да как же! Лама сказал вот этим молодцам, что вы спрашивали, где водятся собаки, и даже показывали, как собаки лают… он вас и послал на кладбище.
В сопровождении «почетного транспорта» профессор и Френкель вернулись к юртам.
Так как ни Френкель, ни профессор не хотели больше пользоваться «почетным транспортом», верховые ямщики могли бы спокойно отправляться восвояси. Но они предпочли пустить лошадей пастись, а сами расположились в юртах и занялись мирной беседой с кочевниками за кумысом и чаем. Грузовик все не шел, ночь наступила, принесла холод. Путешественники рассчитывали переночевать на воздухе, но к полуночи стало так холодно, что пришлось лезть в юрты.
Ранним утром путешественники вылезли из юрт совершенно отяжелевшими и разбитыми. Френкель, по своей нетерпеливой натуре, никак не мог усидеть на месте, поймал одну из монгольских лошадок и уехал навстречу грузовику. Профессор же, запасшись на этот раз револьвером, отправился побродить по окрестностям — но в сторону, противоположную кладбищу.
Френкель проездил полдня, грузовика не встретил, страшно обругался и вернулся на место стоянки. Здесь с ним произошло несчастье. Когда Френкель соскакивал с лошадки, у него подвернулась ступня, и он упал на землю. Было очень больно, и Френкель позвал на помощь. Тотчас на помощь прибежали ямщики из «почетного транспорта», подняли Френкеля и внесли его в юрту. Так как Френкель слегка стонал от боли, ямщики позвали ламу. Лама осмотрел ногу больного, сделал несколько распоряжений, и ему тотчас принесли требуемое.
После этого лама засел в тот угол юрты, где имелись изображения Будды во всех его перевоплощениях, и принялся стряпать медикаменты. Прежде всего спахтал глину с бараньим салом, сдобрил этот состав чем-то подозрительным и вонючим и подошел к Френкелю. Несмотря на боль, Френкель с любопытством наблюдал за действиями ламы. Лама же очень осторожными движениями потрогал больную и уже разутую ямщиками ногу, потом взял изготовленное им тесто и наложил довольно толстым слоем на больное место. Потом он встал, воздел руки кверху, и принялся бормотать.
— Буданцар-Алангоа, тенгри, — бормотал лама. — Таннул. Ула-шань тенгри… Русска-москова тенгри… (Буданцар — легендарный родоначальник монгольского народа, Алангоа — его мать, тенгри — духи, дальше названия горных отрогов).
— Слушай-ка, ты, китайский поп, — сказал Френкель. — От твоих заклинаний у меня нога не проходит, а болит еще сильней… Нет ли другого средства? Да сдери к черту свое сало с ноги! Заутреню-то брось.
