— Сколько же уровней блефа ты выстроил?
— Достаточно, чтобы поставить возомнившую себя всезнающей Хранительницу на положенное ей место. Неудачница!
— А если бы я…
— Спокойной ночи! Игра окончена.
Жалобно всхлипнув, девушка рухнула на платформу.
Аурелиус задумчиво потер подбородок и, подойдя к самому краю лилового луча «звезды», сел, устало свесив ноги.
— Может, хватит прятаться, Сельмия? Пора показать остатки своей Сущности законному победителю.
— Ты догадался? — Промурлыкал удивленный голос позади. — Как?
— Не обижайся, но шулер из тебя никакой. Политик, полагаю, тоже. — Рамерик слегка повернул голову. — К тому же, я увидел твой Зеркальный Образ еще до начала игры.
— Увидел и все равно согласился на условие? — Сельмия взмахом руки заставила бездыханное тело своего Образа исчезнуть. — Настолько уверен в себе?
— Ну, и да, и нет.
— Что-то я совсем перестала тебя понимать, — Избранная Посвященная присела рядом и положила голову на плечо Рамерика, отрешенно разглядывая исчерченный серебристыми молниями воротник его зеленой безрукавки, выглядывающей из-под куртки. — Видимо, в этом Образе слишком мало моей Сущности. Зря я тебя недооценивала.
— Хм, я же говорил.
— Твоя сила… твои способности выходят за рамки реальности. За всю долгую историю Веселес родилось лишь несколько десятков лирен, подобных тебе. И все они стали Избранными Посвященными. Давно это было.
— Грубая и неприкрытая лесть, — улыбнулся Аурелиус. — Совсем не в твоем стиле.
— Если это лесть, почему ты все еще жив?
— Хороший вопрос. Для неудачницы.
Сельмия усмехнулась и остановила взгляд прозрачных льдинок-глаз на черном небе.
— Что будешь делать, Рик?
— Сейчас? Наверное, убью тебя.
— Не думай, что это будет просто.
— Я никогда не отношусь к препятствиям несерьезно. Иначе не продержался бы эти пять лет. Ты же знаешь меня с рождения, пора бы это и запомнить.
— Верно, верно, владыка.
Театрально вздохнув, Аурелиус не спеша поднялся на ноги и протянул руку Сельмии.
— Надеюсь, обойдемся без слезливых прощаний. Иначе я не успею вернуться в Кальтиринт до наступления зимы. А мне еще к илминрскому Фестивалю надо готовиться.
Ухмыльнувшись, Сельмия отпрыгнула к противоположной стороне платформы и быстрым движением вскрыла себе вены на обоих запястьях. Воздух мгновенно помутнел, крошечные кристаллики сине-красно-черного песка зыбким обволакивающим морем хлынули с безмолвного небесного свода. Не выдержав напора раскаленного потока острых ядовитых песчинок, обе платформы раскололись и истерлись, и смутные силуэты, едва просматривающихся в песчаной буре, ринулись друг к другу.
