Только использовать это плетение Аурелиус не любил. Во-первых, необходимо раздирать на куски не только сознание, но и Сущность, дабы вложить ее часть в Зеркальный Образ. Во-вторых, приходится одновременно контролировать не только свои действия, но и поведение Образа, что несложно в обычных условиях, однако весьма проблематично в таких разных по скорости течениях времени, как в Кальтиринте и Инопространстве. Наконец, создается дополнительная статья расходов силы, причем в немалых количествах. Но дворцовый переворот — не лучшая альтернатива, поэтому с неудобствами пришлось смириться.
Зеркало под ногами Рамерика помутнело и начало источать мягкий жемчужно-белый свет. Пора.
Проверив, удобно ли расположены рукояти изогнутых сабель с широкими лезвиями за спиной, Аурелиус выдохнул и нырнул в призрачную бездну Врат.
Время, как обычно, замедлило свой ход, испытывая на прочность лирена, дерзнувшего преступить грань между Жизнью и Смертью до положенного срока. Теперь каждая секунда — против него. За потерей пространственной ориентации последовало ощущение резко навалившегося на плечи груза. Давление все увеличивалось, словно безумный титан решил при помощи рук вдавить Рамерика, как столб в землю. И вдруг оно исчезло. Тут же рассеялась и белесая муть, а ноги вновь ощутили под собой обнадеживающе твердое основание.
Вот оно.
Говорят, чтобы почувствовать бесконечность, нужно провести ночь, любуясь на усыпанное тысячами цветных звезд небо. Ерунда! Истинно всепоглощающих чувств подобное времяпровождение не даст, это Аурелиус знал наверняка. Только оказавшись в Мертвом Царстве, можно по-настоящему, до кончиков волос ощутить, что такое бесконечность. И никак иначе.
Размытой широкой полосой, замыкающейся в круг, строго по диагонали относительно плоскости зрения Рамерика тянулась линия своеобразного «горизонта» (земли здесь не было и в помине). Она делила безграничное пространство вокруг на две огромные полусферы: темную бордовую и светлую сине-серую. Повсюду, куда только хватало глаз, парили треугольные белокаменные пирамиды идеально правильной формы. На каждой их грани можно было одинаково устойчиво находиться, не опасаясь соскользнуть с гладкой поверхности. Хотя попробуй объяснить это вопящему от ужаса разуму, если, едва оглядевшись по сторонам, ты уже не можешь понять, где верх, а где низ. А пирамидам не было числа, они медленно двигались по одним им известным траекториям, периодически покачиваясь из стороны в сторону, подобно гигантским маятникам. Многоуровневые ряды этих каменных конструкций тянулись вдаль, игнорируя все законы перспективы. Впрочем, мало какие законы здесь вообще действовали.
