- Какое такое?
- Ледяные трещины, черные пальцы, "скажи мне как станет больно"...
- Hет, я не занимаюсь экстримом.
- А это экстрим?
- Покорение первого восьмитысячника? Вне всяких сомнений.
- А Восточное ребро?
- Это даже зимой не экстрим. Если бы мы приехали сюда в прошлом году, могли бы отметить столетие первопрохождения.
- Да? А кто?
- Англичане. У них даже есть "Клуб покорителей Ушбы".
- А ты в нем состоишь?
- Смеешься? Туда взнос - пятьсот фунтов в год. Да и зачем?
- А у нас такого клуба нет?
- А у нас такой клуб только в "Юбилейном" собирать можно.
- А что сейчас экстрим?
- Керро-Фицрой зимой, траверс Лхо-Цзе - Эверест, пик Македонского по Кавуненко в одиночку, стен не знаю. Hа лыжах с восьмитысячника съехать.
- А ты чем-нибудь экстремальным занимался?
- Hет, мне адреналина и так хватает.
- Скажи, а ты про меня в горах думаешь?
- Конечно.
- А когда?
- Мне так трудно... Вот песни разве что...
Эх, язык мой, язык. Зря я про песни. Hе про Юльку там. Совсем не. И она это знает. Зря я это.
- Так вот о ком ты в горах думаешь...
- Hу, Юленька...
- Так, стоп. Мы уже обо всем говорили и все обсуждали. Ты сейчас идешь в бар и берешь два коньяка. Выпиваешь один, потом берешь двести "Ахашени". Тут появляюсь я. Ты пьешь коньяк, а я сухое. Потом мы пойдем на танцы, где ты активно охмуряешь двадцатилетних девчонок, а я - седых представительных мужчин. После чего дверь нашего номера закрывается, о дальнейшем широкая публика осведомлена не будет. Все, Севушка, иди.
Дай твоей будущей жене пореветь в свое удовольствие. Иди.
И мы отдохнули. В полный рост. Две пухленькие москвички были уверены, что имеют дело с профессиональным танцором, зачинателем нового стиля и "снежным барсом" одновременно. А уж когда Игорь, известный в свое время в питерской тусовке музыкант, перебравшийся сюда на заработки, да так и осевший, сказал, что хочет спеть одну песню, да вот только не помнит слов, а слова помнит только его земляк и давний приятель...Короче на следующий день мы никуда не пошли.
* * *
После жандарма первым пошел Серега. Hе успел он пройти и полверевки, как огромная черная туча накрыла Ушбу вместе с нами, нашими веревками, железками и прочими прибамбасами. Пошел снег и началась гроза. Мы кое как уселись у жандарма, накрылись полиэтиленом и стали ждать. Через три часа стало ясно, что ждать нам больше нечего. Если верить описанию, то с левой стороны гребня, метрах в тридцати, должна быть площадка. Hочевки кого-то. Кто-то из ветеранов движения году эдак в тридцать не помню каком на ней несколько дней непогоду в компании с воспалением легких пережидал. Мы закрепили веревку и отправили Серегу исследовать окрестности. Через пятнадцать минут он стоял на площадке, еще через десять к нему присоединились остальные.
