— О чем ты говоришь? — с явной неохотой он оторвал от нее взгляд и запер за собой дверь. — Потайная дверь? — переспросил он и намеренно задержал руку на деревянной ручке, которую заметить было вовсе не трудно. — Что же тут потайного? Это дверь между нашими спальнями.
— А я не желаю, чтобы наши спальни соединялись! — сердито крикнула Марша. — Пошел вон отсюда!
Но Винченцо не слушал ее. Его внимание привлек комод, загородивший дверь в комнату. Несколько секунд он недоуменно смотрел на него и вдруг, запрокинув голову, громко расхохотался.
— Ты уже начала строить баррикады? — спросил он, перестав смеяться.
Марша неподвижно замерла с пылающими от стыда щеками. Никогда еще она не чувствовала себя в таком дурацком положении.
— И какие мощные баррикады, — заметил он нарочито удивленным тоном, оценивающе глянул на массивный комод, и снова с насмешкой посмотрел на Маршу:
— Жаль только, что твои поистине титанические усилия пропали зря… Очень жаль…
Под его бесстыдным взором Марша, красная до ушей, тщетно пыталась прикрыться простыней.
— Я сказала: уйди отсюда!
— Но это же наша первая брачная ночь, дорогая! — Тут ей захотелось спрыгнуть с кровати и изо всех сил ударить его, однако ее удержал страх предстать перед ним в чем мать родила.
— Все равно убирайся! Я не намерена спать с тобой!
— Это еще почему? — Винченцо уже начинал сердиться.
— Ты хочешь, чтобы я сказала тебе все, что думаю? — ответила Марша, дрожа от ярости. — Хорошо же. Я не собираюсь спать с мужчиной, который считает меня воровкой и шлюхой!
— А почему бы и нет? — Винченцо снова успокоился. — Я же собираюсь лечь в постель с воровкой и шлюхой, и ничего…
— Ах, ничего?! — яростно закричала Марша. — Ты хочешь сказать, что…
— Я хочу сказать, что если был бы таким принципиальным, что не мог бы лечь в постель с воровкой и шлюхой, то постарался бы держаться от тебя подальше, — мрачно усмехнулся Винченцо. — Или ты думаешь, что я с детства мечтал жениться на такой, как ты? На воровке и шлюхе в придачу?
— Как ты смеешь? — завопила Марша.
— Ты сама первая начала этот разговор, и если уже тебе пришла охота разговаривать об этом в спальне, пусть будет так, — с безжалостной издевкой ответил Винченцо. — Но заруби это себе на носу-я от своих намерений никогда не отступлюсь. Рано или поздно ты сломаешься и все мне расскажешь — и это произойдет быстрее, чем ты думаешь!
— Мне нечего тебе рассказывать! Пойми это наконец, ты, дурак! — взвилась Марша. — И если ты действительно думаешь, что я собираюсь каяться перед тобой в преступлении, которого не совершала…
