Безумный взгляд побелевшей как смерть Марши в ужасе остановился на его искаженном гневном лице.
— Все было совсем не так. Я оставила его здесь, потому что не могла позволить себе снять приличное жилье и знала, что в этом доме, в моей семье он в безопасности и за ним хорошо присматривают…
— И где он сейчас? — Театральным жестом Винченцо раскинул руки и огляделся вокруг. — Ты даже не знаешь этого, правда? А может быть, он уже угодил под какую-нибудь машину?
— Он никогда не выходит на дорогу! — Mapша трясущейся рукой потерла горячий лоб, не понимая, за что она заслужила весь этот кошмар. Она ожидала от Винченцо любой выходки, но только не такого потока грязи.
— Он растет без присмотра, как трава… мой ребенок, мой сын, о котором, по твоему мнению, я даже не имел права знать? Да кто ты, черт побери, такая, чтобы принимать подобные решения? — Винченцо трясся от бешеной ярости.
Бледнея от страха. Марша пролепетала:
— Ты поступил со мной так…
— Как ты этого заслуживала! — оборвал ее Винченцо, прежде чем она успела закончить свою фразу. — Но после той ночи я пытался увидеться с тобой снова, боялся, что мое безответственное поведение может иметь последствия.
Потрясенная этим напоминанием, Марша отвернулась.
— Но когда не смог тебя найти, то обозвал себя дураком за то, что вообразил себе, будто ты могла пойти на такой риск. Я счел, что ты, перед тем как залезть в мою постель, приняла нужные меры, — признался он неожиданно холодным тоном. Его гнев куда-то пропал, он снова взял себя в руки. — Мне даже в голову не приходило, что ты могла скрыть это от меня. Хотя, в конце концов, зачем тебе нужно было это делать? В деньгах на его содержание ты не нуждалась и прекрасно понимала, что твоя семья возьмет на себя всю ответственность и предоставит тебе свободу…
— Все было совсем не так! — Голос Марши оборвался, захлебнувшись рыданием.
— Боже милостивый… — хрипло выдавил он. — Ты меня так ошарашила, что я еле на ногах держусь!
Марша плакала. Она чувствовала себя мишенью, в которую бросали ножи, и каждое попадание было точным. Слишком многое произошло за такое короткое время, слишком много испытано мучений, а теперь к тому же она оказалась в центре урагана, который не поддавался никакому контролю с ее стороны. Но, взглянув на Винченцо, на застывшее на его лице страдание, она поняла, что ему сейчас, может быть, даже больнее, чем ей.
Почувствовав внезапную слабость, она вновь рухнула на скамью и сжала руками разламывающуюся от боли голову. Он ненавидит ее, а ей так хочется его обнять! Хочется сказать ему, что она просит у него прощения, даже если до сих пор как следует и не понимает, в чем именно виновата. Как же, черт побери, можно защитить себя от того, кого так сильно любишь?!
