За окошком грохотал встречный состав. Поезд все набирал и набирал ход, видимо, машиниста тоже беспокоило отставание от графика.
Пока ехали в такси по Садовому кольцу, оба молчали. Елена Григорьевна нарушила это молчание на Бородинском мосту.
— В общем-то нелепое здание, архитектура нелепая, — сказала, глядя на гостиницу «Украина». — Но как-то вписалось и даже смотрится в ансамбле…
— Мне нравятся высокие дома. И широкие улицы.
— А где вы отдыхали?
— В Гагре.
— Я там была один раз. Не совсем там, а рядом.
— В Пицунде?
— Да. В пансионате. Еще во времена замужества.
Таксист взглянул на нее в зеркало заднего вида, и Баскаков это заметил.
И снова молчали, пока не приблизились к Кунцеву и Елена Григорьевна не стала указывать дорогу. «Здесь направо… теперь налево… Сейчас прямо и снова налево… Там чуть дальше будет поворот… Вот здесь… И к тому корпусу».
Когда остановились, Баскаков вышел первым, и, взяв свою сумку с сиденья, но продолжая сидеть, она спросила:
— Вы не хотите записать мой телефон?
Таксист снова взглянул на нее.
— Хочу…
— У нас нет телефона. Если найдете чем и на чем, то запишите мне ваш.
Он записал на листке из записной книжки, оторвал и протянул ей.
— Первый домашний, второй рабочий. Лучше по рабочему, с девяти до шести… Спасибо за предложение.
— Не стоит.
Елена Григорьевна вышла из машины, и только сейчас Баскаков отметил, что они почти одного роста.
— Ну что же, до свиданья, — кивнула она. — Я вам очень признательна.
— Всего хорошего.
Держась очень прямо, она прошла к подъезду старой пятиэтажки, и дверь с разбитым стеклом закрылась за ней.
— Теперь на Юго-Запад… Улица Волгина, — откинулся на заднем сиденье Баскаков.
— Во дают! — оценил, отъезжая, таксист. — Сразу тебе и не замужем и телефон, прямо щас готова… Чирик отдам, что сегодня позвонит, увидишь! Разгорелась.
— Тебе подстричься надо, — сказал Баскаков. — Подстрижешься, помоешься и приходи обсуждать. А пока крути молчком, я тишину люблю.
В этом управлении ГУВД веяния нового выразились в том, что часть собравшихся на оперативку сотрудников была в цивильной одежде, остальное проходило по-старому. Так же сидел за своим столом начальник управления Железняков, и как обычно разместились по обе стороны другого, перпендикулярного к начальственному стола его подчиненные.
— Так что же, Захидов, мы это дело в навечные зачислим? — вопрошал Железняков стоявшего в некотором замешательстве сотрудника. — Сейчас со сроками сами знаете как… Перестройка! А преступничку на это начхать. Он по-прежнему желает гулять на свободе, причем заметно активизировался. В общем, если не справляетесь — так и скажите, честно, здесь все свои!
