Уваров сказал раздельно:
— Как вы это определили?
— А что тут определять? Свою монету я знаю как облупленную. Каждую отметинку, зазубринку, характер чеканки. А тут смотрю, совершенно другая монета, подсунул старик липу.
Уваров хмыкнул:
— Сомневаюсь, чтобы Лещенко кому-нибудь мог подсунуть липу.
— Да я сам удивился, подумал еще: вот тебе и честный. Покрутил я этот кругляшок, вечером ничего делать не стал, а утром — к нему. Час, наверное, ломился, он не пускал. Я ему: Арвид Петрович, отдайте монету по-хорошему, а он — отдал же я вам монету, что вам еще нужно?
Лагин говорил, воодушевляясь, почти увлеченно, и я подумала: до чего же все точно размечено, не придерешься.
— А потом?
— А что потом? Потом он меня все-таки впустил.
— Странно. То не хотел пускать, то вдруг впустил.
— Не знаю уж, почему он меня впустил. Совесть ли заговорила, или что.
— Что было дальше?
— А что дальше? Впустил он меня, открыл сейф — да, говорит, вот ваша монета, это действительно подлинник, я его у вас покупаю.
— Так и сказал — покупаю? — тихо спросил Уваров.
— Да, так и сказал. Хотите, можете забрать, хотите оставляйте, но считайте, монету я купил. Покупку оформим через музей, чтобы не было претензий.
Лагин смотрел на Уварова, будто ждал решения своей участи. Уваров сказал так же тихо:
— Это была ваша монета? На этот раз?
— Да, на этот раз была моя. Все метки, царапины, просечки, от и до. Свою монету я знаю.
Уваров кивнул: «у меня все». Я продолжила:
— Вы забыли одну деталь.
— Какую?
— Никто не звонил Лещенко по телефону, — прежде чем он вас впустил?
— По телефону… — Лагин помедлил. — Действительно, звонили.
— Кто, вы не знаете?
— Откуда же я знаю? Лещенко мне не сообщал.
— Вы слышали, что он говорил?
— Извините — чужих разговоров не подслушиваю.
— Что-то вы могли услышать. Обрывки слов, фраз?
— Я ничего не слышал.
— Значит, вы убедились, что это ваша монета, а потом?
— Я подумал: вряд ли старик второй раз обманет, да и потом, это же подлинник, они все на учете. Ну и ушел.
— Ушли — все?
— Ушел, и все.
— В какое время дня это было?
— Ну… примерно около двенадцати.
— Удивительно. Медэкспертиза показала, что как раз около двенадцати Лещенко были нанесены два смертельных ранения колюще-режущим предметом.
— Не знаю. Может быть, они и были нанесены, но меня при этом не было.
— Кем же они были нанесены? Ведь в квартире вас было только двое?
— Как будто двое.
— Кто же мог нанести Лещенко эти два удара колюще-режущим предметом, кроме вас, Лагин?
