— Кейт, — говорит Фрэнни. — Мы наверху.
Мы уже поворачиваем за угол и доходим до середины лестницы, когда я слышу восклицание «о мой бог!» и хихиканье, доносящееся из гостиной. Не успеваем мы дойти до комнаты Фрэнни, как нас останавливает взволнованный женский голос.
— Фрэнни?
— Да, мам.
Я смотрю вниз по лестнице на миниатюрную женщину, одетую в безупречно белую блузку и темно-синюю юбку до колен, с короткими, опрятно убранными пшеничными волосами и встревоженными сапфировыми глазами. Она нервно теребит в руках белый передник. Рядом стоит отец Фрэнни, сердито глядя на меня. Я снова пробую прощупать его, но он словно под Покровом. Зачем раю защищать отца Фрэнни?
Мать делает шаг вперед, кладя руку на перила.
— Почему бы вам с твоим другом не позаниматься за кухонным столом? Я закончила готовить, и вам будет где разместиться.
Прищурившись, Фрэнни смотрит на меня.
— Э… конечно. Хорошо.
Она пожимает плечами, глядя на меня, и спускается по лестнице.
ФРЭННИ
Представьте себе старые телешоу пятидесятых, показываемые поздно по «Никелодеону». Ну, наподобие тех, где красивые мамочки даже уборкой в доме занимаются на высоких каблуках и с макияжем. Вроде «Предоставьте все Биверу».[17] Такая же жизнь и у меня. Кливерам до нас ой как далеко.
Все десять лет со смерти брата я ни разу не видела маму расстроенной — ни по какому поводу. Словно все ее чувства притупились и она ровно идет по жизни, толкая перед собой пылесос. Иногда меня так и подмывает отчебучить что-нибудь, только чтобы посмотреть, отреагирует ли она хоть как-то. Смогу ли я разбудить ее. Но может быть, она и не желает просыпаться. Наверное, это слишком тяжко.
Только раз она почти расстроилась, когда два года назад позвонили из церковной школы Святой Агнесс и сообщили, что меня выгоняют из-за нарушения дисциплины. Я почти уверена, что мама еле заметно стиснула зубы, а голубые ее глаза увлажнились, когда она слушала сестру Марию, рассказывающую, как я вносила смуту на уроках богословия. Повесив трубку, мать пригладила волосы — словно бы мимолетное сжатие челюсти как-то нарушило прическу, — затем расправила юбку, улыбнулась и сказала:
— На этой неделе нам придется оформить тебя в школу Хейден Хай.
Поэтому вся затея с «уроками на кухне» кажется подозрительной. Ко мне и раньше приходили заниматься парни, и это никогда не вызывало проблем. Даже с Рифером. Похоже, Люк был прав, когда сказал, что не произвел сильного впечатления.
Мы располагаемся за кухонным столом, а около двери слоняется отец, поглядывая на нас. Просто нелепо. Ну почему он выбрал именно сегодняшний день, чтобы разрушить мою жизнь? «Уходи!»
