Девушка на фотографии улыбается для меня. Только для меня. Я помню: пока внутри «полароида» шел патентованный химический процесс, мы заглядывали фотографу через плечо, смеялись и ждали. А вот мой новый японский сканер Minolta (дорогой, с хорошим разрешением) никогда не слышал твоего дыхания. В этом все дело. Можно называть это навязчивым состоянием или паранойей, но почему-то я верю только собственным фотографиям. Ну, или когда сам стоишь у фотографа за спиной, делаешь ему рожки или еще чего похлеще, дожидаясь, когда ты зафыркаешь от смеха, а фотограф сердито скажет — не мешайте работать, молодой человек, как будто я не вижу, чем вы там занимаетесь.
Вот сейчас я набираю эти строки, вглядываясь в клавиши своего замечательного нотбука (я уже говорил, что не умею писать вслепую), а пока я смотрю на эти клавиши, кто знает, что творится вокруг? Может быть, мои друзья уже ждут за дверью, а может, стоят сзади и заглядывают через плечо, — и Макс, и Костик, и другие, — и читают мою повесть, и узнают себя, и смеются?
Хотя вряд ли. Откуда им здесь взяться. То, что я пишу сейчас, в чужом доме, где из окна виден скучный регулярный парк с глупыми рыжими белками, — это и есть единственная реальность, которую я создал сам, а никакой другой не существует — по крайней мере, за пределами экрана и моей памяти.
Вот только хреновый из меня демиург. Ведь я даже не знаю, что происходит с моими героями, когда компьютер выключен. Может быть, с ними вообще ничего не происходит, и история останавливается: я помню отголоски спора каких-то книжных философов на ту же тему. Да, кажется, один говорил: а почем я знаю, может быть, предметы за моей спиной превращаются во что-то… Забыл. В какую-то ерунду… А действительно, почему бы и нет? Вот бы устроить телешоу: «За спиной».
Самое обидное, что там-то и происходит всё самое интересное, а ты этого не видишь. Мало того. Жизнь проходит за твоей спиной, и ей наплевать, обернешься ты или нет. А попробуй-ка обернись, когда ты почти не встаешь с постели, а по комнатам ездишь на инвалидной коляске.
Все-таки чертовски неудобная эта клавиатура. Пальцы ноют. Я продолжу утром.
Эпизод8. Утром в воскресенье — а точнее, около двух — я наконец возвратился домой и обнаружил на автоответчике сообщение:
«Пит, как вернешься, позвони мне срочно. Костя».
Оказывается, он звонил поздно ночью. Как раз пока я беседовал с ментами. Я тут же набрал его номер.
— С добрым утром, — послышалось в трубке.
