Врач успокоился, покачал головой и сказал:
– Погляди сама, Мари, здесь никого нет. – Помолчав, он добавил: – Здесь и не было никого. – Вдруг он указал на меня: – Вот только он один. Я почувствовал некоторую неловкость, потому что не выносил, чтобы на меня указывали пальцем.
– Я лучше уйду, – сказал я.
Но Мари схватила меня за руку и воскликнула:
– Нет, оставайтесь! Я рада, что вы здесь!..
Я увидел, что ее страх проходит от одного моего присутствия, что она ждет моей защиты от грозящей ей опасности – то ли действительной, то ли мнимой.
Теперь я был, конечно, готов выполнять любые требования властей, доставать самые бессмысленные справки, только бы мне разрешили останься в Марселе.
С застывшими от резких порывов мистраля лицами входили люди в вестибюль американского консульства. Здесь было по крайней мере тепло. Вот уже несколько дней, как ко всем прочим мукам беженцев прибавился еще и жестокий холод.
Широкоплечий, как боксер, привратник консульства Соединенных Штатов стоял у заваленного бумагами стола, преграждавшего путь к лестнице. Одним легким движением своих могучих плеч он мог бы вытолкнуть на улицу всю эту жалкую кучку одержимых манией отъезда людей, которых ледяной ветер пригнал в это утро на площадь Сен-Фереоль.
Пудра лежала как известка на одеревенелых от холода лицах женщин, которые расфрантились сами и приодели не только детей, но и мужей, чтобы снискать расположение консульского привратника. Время от времени он отодвигал своим мощным бедром стол, заваленный бумагами, какой-нибудь привилегированный проситель пролезал в образовавшуюся щель и быстро взбегал вверх по лестнице.
Я едва узнал дирижера, так изменилась его внешность оттого, что он снял темные очки. Казалось, ледяной мистраль выветрил его, окончательно превратив в скелет. И все же старик был аккуратно причесан на пробор. Он подошел ко мне, дрожа от радости.
– Вам следовало раньше начать хлопоты, – сказал он. – Сегодня я уйду отсюда с транзитной визой в кармане.
Дирижер прижимал к бокам локти, боясь, что в этой давке помнут его черный сюртук.
Вдруг люди, столпившиеся в вестибюле, стали громко выражать свое возмущение. В дверях показалась моя соседка по номеру, одетая, как всегда, вызывающе ярко. Она небрежно вела на поводках своих догов. Привратник, который уже знал, что консул охотно её принимает, с тупой почтительностью отодвинул стол, чтобы пропустить ее на лестницу, словно эти два дога были ее поручителями, чудом превращенными в собак. Я воспользовался образовавшейся брешью и, проскочив вслед за дамой с догами, бросил на стол привратника заполненную анкету на имя Зайдлера, известного под псевдонимом Вайдель. Привратник закричал и хотел было задержать меня, но, увидев, как ласково меня приветствуют собаки, пропустил в секретариат консульства.
