— Где те благословенные старые времена, когда врач мог получить новую специальность на трехмесячных курсах?! — спросил Полянский у потолка, протянув к нему обе руки. — Где?
— Там, — вместо потолка ответил Данилов.
— Кто придумал, что для этого непременно нужна ординатура?!
— Министерство.
Полянский сказал про него нехорошее.
— Врачи от этого умнее не станут, — заметил Данилов. — Умному и трех месяцев хватит, не с нуля же начинать, а дураку и двух лет мало. У нас на кафедре некоторые аспиранты отравление этиловым спиртом лечить не умеют, куда дальше. Могут, но лишь в общих чертах. Нюансы им недоступны. Я как-то раз удивился, так мне ответили: «Мы ж не токсикологи». Получается, что токсикология и реаниматология отдельно? Не понимаю… Да, в Москве есть неплохая токсикологическая служба, я сам в ней работал,[22] но это же не означает, что анестезиолог-реаниматолог, без пяти минут кандидат наук, не должен уметь лечить отравления?! Прости, отвлекся. И что же ты теперь думаешь делать?
— Ничего не думаю, — поморщился Полянский. — Обуздываю свои амбиции. Не в ординатуру же идти на старости лет.
— Да и бесполезно, — поддержал Данилов. — Тебе придется на два года бросать работу, а ждать тебя в твоем центре вряд ли будут. Куда ни кинь, всюду облом.
— Выхода нет…
— Есть, — возразил Данилов. — Сменить место работы…
— Было бы на что, может, и сменил. А может, так и сделаю, — Полянский слегка оживился. — И так, что все ахнут! Давай выпьем за удачу!
Данилов слегка пригубил коньяк.
— За удачу — до дна! — возмутился Полянский.
— Мне еще домой ехать, — напомнил Данилов. — И вообще, хватит.
— Как хочешь, — не стал настаивать Полянский. — Коньяк — это не главная составляющая общения. Рыбак рыбака поймет без коньяка!
Глава шестая
Рентген и Пушкин
— «Одна боль всегда уменьшает другую, — писал Чехов. — Наступите вы на хвост кошке, у которой болят зубы, и ей станет легче».[23]
— Что-то не припоминаю такого у Чехова.
— Где-то было.
— Было, в кабинете у Михалыча висел такой плакатик…
«Нисколько не уменьшает, — подумал Данилов, слушая треп анестезиологов, — ошибся классик. Или просто высказался красиво, с претензией на афористичность».
В унисон мерзкой снежно-слякотной погоды (снег идет, а на землю не ложится) болела нога. Отсутствие ночного сна обернулось приступами ломоты в висках. Качественной, сверляще-давящей.
Мария Владимировна не спала всю ночь, соответственно, не давая спать и родителям. Строила страдальческие гримасы, плакала, хныкала, дрыгала конечностями. Данилов с Еленой никак не могли понять, в чем дело. Ни температуры, ни расстройства стула, ни рвоты, а ребенок проявляет беспокойство, да еще какое. От груди отказывается, соску выплевывает. Даже на руках не успокаивается, точнее, ненадолго, на какие-то считаные минуты затихает, словно набираясь сил, а потом заводится снова. В комнате — комфортная температура, одежда соответствующая, в трикотажном комбинезоне не должно быть ни жарко, ни холодно. Убедившись в отсутствии менингеальных симптомов,
