— Об этом профессоре из Виттенберга, которого представил вашему императорскому величеству придворный астроном Браге.
Взгляд императора сделался строгим. Он был весьма чувствителен к своему монаршему престижу и не переносил, когда кто-нибудь хотел его ущемить.
— Вы, может быть, пришли упрекать нас в том, что мы приняли его?
Его голос, хотя и приглушенный, звучал угрожающе.
Архиепископ поспешил объяснить императору, что он ошибается.
— Разве я посмел бы посягать на ваши августейшие права или печься о деле, чуждом прямой обязанности пастыря? Я пришел просить ваше величество не позволять этому доктору публично бесчестить мертвое тело в нашем прекрасном городе, населенном богобоязненными христианами.
— Выражайтесь яснее, ваше преосвященство. Какое бесчестие мертвецов имеете вы в виду?
Император знал, что Есениус просил университет позволить ему провести в Праге публичное вскрытие и что университет затребовал для этой цели у магистра тело какого-нибудь казненного преступника. Но перед архиепископом он сделал вид, что ни о чем не знает. Возможно, таким образом ему удастся отдалить решение или же свалить его на кого-нибудь другого.
— Этот профессор Есениус желает публично произвести трупосеченне. Я считаю вскрытие кощунством и покорнейше прошу ваше величество запретить его.
Гнев императора постепенно улетучивался. С некоторым злорадством он сказал:
— Публичное трупосечение? Это может быть весьма занимательное представление…
Берка из Дубы прикусил язык. Его величество император иногда поступает с католическим духовенством хуже лютеранина. Вот. например, недавно он едва не выгнал из Праги всех братьев капуцинов. И все это только потому, что его датский звездочет Браге пожаловался, что колокола их собора мешают его работе в ночные часы. Сколько труда стоило епископу уговорить императора отказаться от этого намерения я заменить суровое решение запрещением колокольного звона по ночам! Правда, император потом обычно стремится исправить подобные выходки и некоторое время выказывает рвение в вере и в борьбе против ложной и заблудшей протестантской религии, но что из этого, если никто не знает, как соблаговолит поступить в данный момент Рудольф?
Однако Берка из Дубы не считал еще бой проигранным. Если только проявить большее упорство и настойчивость…
— Именно этого желает и доктор Есениус — из публичного анатомического вскрытия сделать театр! — воскликнул архиепископ, возможно, слишком громко. Он сразу это заметил и, опасаясь еще больше восстановить против себя императора, понизил голос — Осмелюсь высказать свое скромное мнение, что тело человека, хотя и мертвое, пусть даже тело преступника, если преступник перед смертью причастился святых таинств, не должно быть предано поруганию, ибо приняв причастие, преступник свою вину искупил. После смерти он заслужил покой!
