- Как же в такой обувке? - она глазами и чуть заметным движением руки показала на мой правый сапог.
- Да уж как-нибудь дойду, а там что-то найдется на замену.
- Так, может, тут заменим? - Она быстро развернула узелок и положила на лавку рядом со мною хорошие кожаные сапоги, густо смазанные жиром. Сама села тут же. - От моего остались. - продолжала горько и тяжело. - Мобилизовали в начале войны, и как получил там что-то казенное, то свои сапоги прислал домой. Давайте померяем!
- Спасибо вам! Пойду в своих, - отказался я. - Мужнины сапоги берегите, он еще сам вернется и сносит.
Женщина заплакала и прижала к лицу тряпочку, в которую до этого были завернуты сапоги.
- Не придет он уже, мой кормилец... Вон похоронка в ящике. - Она показала глазами на стол, на котором лежали разные казенные бумаги. Писари еще спали на своих лавках. А может, и не спали, но не шевелились и не подавали голоса. Глаза женщины были залиты слезами. Ничто так не волнует меня и не колет в сердце, как внезапные и искренние женские слезы. Потому, хоть и с боязнью, я посмотрел в глаза хозяйки. Может, впервые глянул, так как и она, как мне казалось, все это время, пока я ночевал на ее неудобной лавке, ни разу открыто не глянула на меня, а все будто отводила глаза либо смотрела куда-то в сторону. И невольно заметил теперь, что у женщины очень красивые глаза: светло-голубые, выразительные, чистые.
- Не отказывайтесь, - искренне просила она. - Вы же на фронт идете!..
Я отрицательно покачал головой.
Проснулся молодой писарь, поднял из-за стола голову. Хозяйка торопливо завернула в тряпочку сапоги и встала с лавки.
* * *
Командиром маршевой роты был очень молоденький лейтенант, наверно, только что с курсов. Очевидно, для того, чтобы выглядеть более внушительно при разговоре с подчиненными, иногда намного старше его самого, он как-то неестественно выпрямлялся и надувал губы, будто собирался затрубить. Из пехотной гвардейской дивизии, которая размещалась на Курской дуге, поблизости от станции Паныри, его прислали к нам в запасный полк, чтоб сформировать тут маршевую роту и привезти в один из полков этой дивизии.
- Вы тут хлеборезом были? - спросил молодой лейтенант, стоя боком ко мне и сурово надув губы.
- Очень недолго, - ответил я. - Всего несколько дней.
- А почему так? Почему сразу в маршевую?
- Я подал соответствующий рапорт.
- Что-нибудь случилось? Недостача?
- Нет. Все в порядке! Я с фронта сюда попал и хочу снова на фронт.
