Я отчетливо услышал слова Рахмата... Он почти прошептал их, а мне показалось, что сказал громко, на все поле, чтоб слышали и те, что лежат теперь на пашне, если кто-то из них жив...
- Окопаться можешь? - спросил я и подал Рахмату свою лопатку.
- Разве это поможет?.. - послышалось сбоку.
Я не поверил, что это сказал Рахмат. И потом еще:
- Я в счастливый случай верил... Только в случай!.. А теперь...
- Что теперь? - спросил я. Кажется, и громко спросил, но голоса своего не услышал. Что-то заглушило мой голос, и в первый момент я даже не понял что? Заметил только, что Рахмат вдруг поднялся, сквозь посиневшее пламя перед нами глянул на вражеские пулеметные гнезда.
- Наш снаряд! - воскликнул радостно и обеими руками хлопнул себя по бедрам: пыль от его штанов чуть не забила мне нос.
- Ложись! - крикнул я и схватил его за ногу, повалил на землю.
- Не долетел немного, - уточнил Рахмат. - Но ничего! Теперь долетит!
Действительно, следующий снаряд наших артиллеристов угодил в черепичную крышу здания с вражескими пулеметчиками. Я и сам видел, как облако пыли поднялось над крышей, а потом из большой пробоины стал просачиваться дым, наверно, от взрывной смеси.
Саша вдруг выскочил из-под щитка пулемета и с гранатой в руке кинулся к вражескому зданию.
- За мной! - крикнул уже в отдалении и неизвестно кому - видимо, только нам с Рахматом.
Я обрадовался, что Саша жив, но сразу бежать за ним не счел нужным, так как уже видна была победа: враг прекратил огонь сразу после первого нашего снаряда.
Через некоторое время до меня стал доноситься знакомый голос командира роты:
- Вперед, вперед!..
Вскоре он добежал до нашего обгоревшего сарая, лег рядом со мною.
- Это ты?.. Чаротный?.. Командир взвода где?
- Там, где и весь взвод, - с горечью ответил я и оглянулся, надеясь, что увижу хоть кого-нибудь из тех, что неподвижно лежали на пашне: может, кто-то встал на зов командира роты и побежал за ним. Никто не встал. Никто не слышал его призыва...
- Война-а, - вздохнул командир роты.
- Но можно же было сразу выставить гаубицу?
- А кто знал, что так?.. - он запнулся, не найдя нужного слова, и как-то стихийно накинулся на меня: - Ты всегда... Я и раньше замечал эту твою склонность к панике... Слабость!..
- А это? - показал я на пулеметчицу Наташу, которая лежала возле обгоревшего сруба. Глаза ее были припорошены пеплом, и мне представлялось, что они глядят на нас грустно и укоризненно. Одна косичка расплелась и откинулась в сторону... Кончик ее обгорел... Я чувствовал острый запах подпаленных волос...
