- Не Верховичи, а Вышковичи, - уточнил я. - Вы даже не знаете, где находится пекарня.
Старшина не стал этого оспаривать и, наверно, не столько по необходимости, сколько для вида вынул из кармана брюк белый носовой платок, даже отглаженный, снял пилотку и начал старательно вытирать лоб, выпуклый и высокий оттого, что над ним уже не росли волосы. Использовав его паузу, я спросил:
- Вы, кстати, чувствуете разницу между маршевой ротой и штрафной?
- Почему ты так спрашиваешь? - удивился старшина. - Не только чувствую, а и по существу знаю.
- Я не только про вас лично... Почему все тут: "Загремел в маршевую... Докатился до маршевой..." Разве туда принудительно посылают? За проступки?
- А ты добровольно пойдешь?
- Пойду! Как же иначе? Мы строевые командиры, и наше место на фронте.
Заминалов тяжело вздохнул и чуть слышно промолвил:
- Кому-то надо и в тылу быть, резервы готовить.
В его голосе слышалась фальшь, он, наверно, и сам не верил, что он тут действительно готовит какие-то резервы.
Через несколько времени Заминалов затянул на свой лад привычное "Жди меня, и я вернусь...", но и тут его голос фальшивил. Оборвав песню, вдруг предложил:
- Тебе, вижу, тяжело... Дай мне одну буханку... А то и две.
Я не дал.
Когда мы вошли в деревню и уже приближались к штабной хате, Заминалов снова подал команду "Бегом марш!". Но это относилось уже не к нам, а к тем, что ждали возле штаба: пусть знают, какое старание проявляется!
С того двора, где квартировал старшина, видимо, услышав знакомый голос, вышла плосколицая молодица, подалась навстречу Заминалову.
- Иди в хату! - резко приказал старшина и взмахнул обеими руками, будто собираясь толкнуть женщину в плечи.
Командиры взводов со своими хлеборезами помогли снести хлеб в кладовку, которая была во дворе штабной хаты. Там на прилавке стояли небольшие, двухтарелковые весы, и тут же лежал большой, с широким блестящим лезвием нож. Я понял, что мне надо сейчас же пускать в ход эти приспособления и пользоваться ими умело и мужественно, иначе командиры взводов сами разберут хлеб. И тогда может выйти так, что кто-то из них возьмет лишнее, а кому-то не хватит.
Хлеборезом я никогда не был, даже если и доводилось когда-то в кавполку дежурить на кухне, то чистил там картошку, носил воду, дрова, а хлеба не резал: на это были штатные хлеборезы. С весами также не было у меня близкого знакомства, особенно с гирями, самых разных калибров и цветов, лежавших на прилавке.
