На крыльце стояла Эвелин, мамина подруга, которая не появлялась у нас почти год. Барри в своей огромной коляске сидел неподалеку, на бетонной подъездной дорожке. Один взгляд — и я догадался: Эвелин сейчас несладко — химические кудри стояли дыбом, глаза покраснели. Из ее бесконечных жалоб я знал, что по ночам она больше трех часов не спит.
«Да, Адель, жизнь — это не каникулы у моря!» — то и дело вздыхала она.
— Хочу поговорить с твоей мамой, — заявила Эвелин, не спросив, дома ли она, — видимо, была уверена, что за год ничего не изменилось.
— Мама спит.
Я не пригласил Эвелин в дом, а вышел на крыльцо, ведь на кухне был Фрэнк. Судя по запаху масла, он жарил французские тосты или что-то подобное.
— Мне только что звонила сестра из Массачусетса, — начала Эвелин. — У нашего отца инфаркт. Я должна быть там, и поскорее. Барри со мной нельзя. Вот я и подумала: вдруг Адель согласится присмотреть за ним денек. Обе мои няньки уехали, праздник же.
Я посмотрел на Барри. Давно мы не виделись… Барри подрос, над верхней губой темнел пушок. Он махал руками, словно по нему ползали жуки, хотя их, разумеется, не было.
— Ланч я ему собрала, — продолжала Эвелин, — его любимые кушанья. Завтраком покормила, надела чистый памперс. Особых хлопот не будет. Если выехать прямо сейчас, то к ужину я вернусь.
В доме снова включили радио: Фрэнк поймал свою любимую станцию с классикой.
— Кто там? — громко спросила мама.
На крыльцо она вышла в халате, лицо светилось нежностью, на шее краснело пятно. Неужели Фрэнк опять ее связывал, на сей раз слишком туго? Вообще-то, она казалась не обиженной, а просто другой.
— Эвелин, сегодня нам не очень удобно, — заявила мама.
— Папа мой долго не протянет… — прошептала Эвелин.
— В любой иной день я сразу согласилась бы, — упиралась мама, — но сегодня впрямь не слишком удобно.
Мама посматривала на кухню. Там пахло кофе, Фрэнк насвистывал в такт музыке.
— У меня выхода нет, иначе не просила бы, — призналась Эвелин. — Ты моя единственная надежда.
— Я хочу помочь, но не знаю, смогу ли.
— Хлопот он тебе не доставит, обещаю! — Эвелин гладила Барри по голове. — Сынок, помнишь Генри и его маму? Помнишь, как весело вам было?
— Ладно, — кивнула мама. — Я присмотрю за Барри. Только недолго.
— Адель, я отблагодарю тебя!
Чтобы поднять коляску на крыльцо, Эвелин резко наклонила ее назад. На миг передние колеса оказались в воздухе, а Барри едва не перевернулся. Его вопль напоминал звуки, которые накануне ночью доносились из-за стены. Непонятные звуки, но, по-моему, радостные, — точно не определишь.
