Так оно и вышло. Марья Ивановна растворилась в пространстве вместе со своими жемчужинами. Вместо нее появилась новая. По телефону. У новой был явно еврейский акцент и характерное картавое «р». Мака прозвала ее Сара Моисеевна.
Эта Сара Моисеевна ей тоже нравилась. Тактичная, умная. Не нарывается. Скромно спросит:
– Можно Михаила Евгеньевича?
– Его нет, – ответит Мака. – Что передать?
– Передайте, что звонили с работы.
– Хорошо, передам.
Мака опускала трубку, входила в комнату и сообщала мужу:
– Звонила Сара Моисеевна.
Мика не комментировал. Он не поддерживал эти темы. Не хотел свидетельствовать против себя.
А может, и не было никаких Сары Моисеевны и Марьи Ивановны. Просто ревность стареющей Маки. И в самом деле: если она его не обнимает, то ведь кто-то должен это делать.
Единственная союзница Маки – Микина лень. Лень придавливает Мику к креслу, ставит его на якорь, лишает маневренности.
Не был бы Мика ленивый, давно бы сбежал.
Зазвонил телефон. Мака любила потрындеть по телефону. С подругами.
Жаловалась на жизнь. На Мику.
– Не парься, – утешали подруги. – Он тебя не бросит. Он – порядочный.
– Блядует – и порядочный? А кто тогда непорядочный?
– Тот, кто предает. Мика – не предатель, как все остальные. Посмотри вокруг себя…
И в самом деле. Никто не сохранил первый брак. Все разошлись по нескольку раз.
Последнее время вообще мода пошла: мужики после сорока бросают своих жен после сорока и женятся на ровесницах своих дочерей.
В Америке – хороший закон: раздевает такого мужика догола. Хочешь трахаться – становишься бедным. А у нас в России ничего не меняется. Предал – и пошел дальше.
– А какой толк от Мики? – вопрошает Мака.
– Он тебя похоронит, – утешают подруги.
– А не все равно, КТО похоронит?
– Не все равно. Это – самое главное. Итог.
Мака решила переночевать в Москве, чтобы не возвращаться в пробках.
Пробки – реалии последних лет. О чем это говорит? Выросло благосостояние трудящихся. Почти у каждого в семье – машина. А то и две.
Мака заглянула в холодильник. Блинчики «Морозко», яйца, три помидора и три яблока.
Мака вспомнила про пирожки, вытащила их из сумки, сунула в холодильник.
Три пирожка разогрела в микроволновой печи. Подала Мике.
Он стал есть, опустив голову, лбом вперед и походил на ребенка в казенном доме, к которому приехала мама на родительский день.
– Не понимаю, почему ты не хочешь жить за городом? Там воздух. Домработница. Ел бы по-человечески. Гулял по живописным окрестностям…
