— Есть улучшения?
— Ну, если полное ошеломление лучше неконтролируемого страха, то да, — говорит Хеймитч. — Хотя я в этом не уверен. Он молчал нескольких часов. Будто впал в ступор. А когда очнулся, единственное, о чем спросил, — где теперь коза.
— Понятно, - говорю я.
- А как там дела? - спрашивает он.
- Никакого продвижения, - отвечаю я.
- Мы пришлем вам спецгруппу, чтобы разобраться с горой. Бити и еще несколько человек. Ну, знаешь, всяких технарей-умников.
Я не удивляюсь, увидев среди технарей Гейла. Так и думала, что Бити возьмет его с собой. Не то чтобы Гейл шибко разбирается в технических премудростях, зато по части всяких хитростей ему равных нет. Глядишь, и заманит гору в одну из своих ловушек.
Гейл с самого начала предлагал полететь со мной во Второй, но я не хотела отрывать его от работы с Бити. Сказала, что в Тринадцатом он нужнее. Не стала добавлять, что в его присутствии мне будет еще труднее вспоминать о Пите.
Мы встречаемся вечером того же дня, когда прилетает спецгруппа. Я сижу на бревне у околицы деревни, в которой сейчас живу, и ощипываю гуся. Еще десяток птиц лежит у моих ног. Тут пролетает много стай, и охотиться легко. Гейл молча садится рядом и начинает мне помогать. Мы почти заканчиваем, когда он спрашивает:
— А нам хоть что-нибудь достанется?
— Угу. Большая часть идет на кухню, а парочку надо отдать тем, у кого буду ночевать. В качестве благодарности.
— Неужто им недостаточно чести, что ты спишь в их доме?
— Увы, нет. Прошел слух, будто Пересмешницы опасны для здоровья.
Ми ненадолго замолкаем. Потом Гейл говорит:
— Вчера я видел Пита. Через стекло.
— И что?
— Мне пришла в голову эгоистическая мысль.
— Что тебе больше не придется к нему ревновать?
Я чересчур резко дергаю рукой, и вокруг разлетается облачко перьев.
— Нет. Наоборот. — Гейл выбирает перья из моих волос.— Я подумал... что теперь у меня нет шансов. Никакие мои страдания не сравнятся с его. — Гейл крутит перышко между большим и указательным пальцами. — Если он не поправится, мне ничего не светит. Ты никогда не сможешь отпустить его. Со мной ты всегда будешь чувствовать себя виноватой.
— Когда целовала Пита, я тоже чувствовала себя виноватой, — признаюсь я. — Из-за тебя.
Гейл смотрит мне прямо в глаза.
— Если это правда, я, возможно, сумел бы смириться со всем остальным.
— Это правда. Как и то, что ты сказал о Пите.
Гейл испускает вздох отчаяния. Однако, когда мы относим птиц на кухню и уходим в лес за хворостом, я снова оказываюсь в его объятиях. Губы Гейла нежно касаются синяков на моей шее, подбираясь все ближе к моим губам. И тогда во мне что-то происходит. Мои чувства к Питу остаются прежними, но я внутренне смиряюсь с тем, что он больше никогда ко мне не вернется. Или я к нему не вернусь. Я останусь во Втором, пока мы его не завоюем, потом пойду в Капитолий и убью Сноу, а после... не все ли равно. Пит будет ненавидеть меня до самой смерти. Я закрываю глаза и целую Гейла, будто желая наверстать все те поцелуи, в которых ему отказывала. Потому что ничто больше не имеет значения, и потому что я так отчаянно одинока.
