Ну конечно! Ганин, Гришин, Филимонов, Яськов. Увидели, сигареты спрятали. Но не ушли. Ну вот как бороться? Прогнать отсюда? Пойдут в другую пивную.
— Ходят они сюда? — спросил я, превращая дядю Сережу в бесплатного осведомителя.
— Эти хорошие, — так было отвечено дядей Сережей.
— Ученики мои, — пояснил я. — Курят?
— По уму, — ответил дядя Сережа.
— Смотри, Олег весь желтый. От курева. Ты б, когда меня не будет, поговорил с ними.
— Палкой не отобьешь.
Ученики мои домучили свои кружки и ушли. Дядя Сережа ходил по загону, собирал порожняк.
— Так ты и не купил валенки, — упрекнул я его. — Ноги в сапогах резиновых портишь. А деньги небось коллектив твой пролопал. Ведь копил.
— Валенки купи, а к ним галоши надо.
— А пойдем завтра на базу вторсырья, там и поищем. С утра скажи Вальке и Клавке, потаскают, к обеду вернешься.
— По уму, — согласился дядя Сережа.
— А сегодня давай зайдем к тебе. Может, прямо сейчас? — Я боялся, что дядя Сережа надерется.
— Давай. Народу пока не нахлынуло.
Я удивился, что дядя Сережа пошел не к выходу из загона, а к дощатой пристройке, сарайке для метел и лопат, подумал, что дяде Сереже надо что-то взять с собой. То-то я изумился, когда дядя Сережа сказал, что уже месяц живет тут, что его выселили соседи, написали заявление в милицию, в милиции оформили в дом престарелых и инвалидов, что сдаваться туда все равно придется, но дядя Сережа еще поборется.
— Видал? — Дядя Сережа зажег толстую зеленую свечу, уже изрядно оплывшую. — Как на Новый год!
Я зацепился за пустые загремевшие ведра, залязгали пустые бутылки. Дядя Сережа изнанкой пальто протирал стакан и рассказывал о своей вчерашней обиде на Марью Семеновну.
— Слухай че, — это у него такая была присказка, кроме еще выражения «по уму», — слухай че, вчера понес хрусталь, всегда за это был рубль, а вчера не дала рубля, а Сашка-топтун и Юрка не верят…
— У тебя Олег свои бумаги оставлял, где они?
— Выбросили, наверное, — отвечал дядя Сережа, — а что, он спрашивает? Надо сходить, может, не выбросили.
— Олег умер вчера, в пятницу. Похороны в понедельник.
Дядя Сережа перекрестился.
— Такой молодой. И ведь не пил. Нет, я уж, видно, не брошу. — Он помолчал. — Хороший он был, надо помянуть. Ночью я печенью мучаюсь, а то изжогой, он соды принесет и меня материт, чтоб я не пил. А я ему говорю: ну не буду я пить, ну и что? — Забулькала жидкость. — Держи. — Он пронес стакан мимо свечи, пламя затрепетало. — Хорошо, до снегу закопаете. Мы раз повезли свояка, а пока везли, снегу в яму намело, а знаешь, как выгребать? Согрело? — спросил он. Снова забулькало, снова метнулось пламя свечи.
