— Как ругаться? А тогда что, проститутки были? — этому историческому обстоятельству я удивилась больше, чем памятнику Маркса, башням с платформами, ледяным лошадям по двадцатке, рухнувшей на наш стол берёзе: Как в такое суровое время они могли работать в самом центре, да ещё выступать против Маркса? Удивительно! С мыслями о непокорных проститутках, очень неплохо смотрящимися с перманентиками по моде тех времен на фоне большого театра, я заснула.
— Конечно, у фонтана:, всегда их место там было. Гостиница рядом: — голос Льва Ефимовича неожиданно оборвался, утонув в потустороннем сознании моего сна, я не упала в салат, голова моя поклевала: поклевала: и некрасиво запрокинулась на спинку стула. Завершилось моё празднование Нового года за этим столом. Я заснула, и благородные хозяева и гости решили меня оставить в покое.
* * *
Новый год удался, я вкусно поела, и, не изматывая себя бестолковой застольной болтовней, благополучно заснула. Следующий день прошел еще лучше, — проспав до двенадцати, мы полдня доедали новогодние яства, а оставшиеся полдня, перебравшись к себе домой, мы опять ели и ели и, лежа на диване, смотрели новогодний телевизор. Целый час играли с Лизой в прятки, она пряталась тут же под одеялом, и мы, не вставая с кровати, с возгласами — «Ну, где же спряталась наша дочка?», не сразу находили ее. Она радостно визжала и, наконец, устав от своей же чрезмерной активности, заснула тут же в нашей постели. Всё как когда-то раньше в период нашей большой Любви. Моё тело блаженно томилось в чистой постели и: в непривычной уже для меня неагрессивной близости моей жены. От вкусной еды, от спокойно и лениво проведенного дня, от удачно выглянувшей из-под одеяла Машиной задницы, мне захотелось близости: страстной, грубой или нежной: любой — хоть умри, мне нужен был новогодний праздничный оргазм. Я украдкой разглядывала профиль Машиного лица, она лежала рядом и тоже смотрела телевизор. Ну, какое симпатичное лицо, когда оно доброе! Меня опять удивило — почему её лицо с возрастом совсем не меняется? Тридцать лет: лицо точно должно было повзрослеть, — морщинки какие-нибудь или всякие кожные провисания и дряблости:, небольшие, еле заметные, но уже точно должны были быть хоть какие-то намёки на начинающееся взросление и всегда сопутствующее этому процессу увядание. Но нет, её личико по-прежнему выглядело точно также, как на той её фотографии, которую я сделала ещё при нашем знакомстве. Я опять с удовольствием подумала: «Если проживем всю жизнь, мне будет сорок, потом пятьдесят, а моя едко-кислотная жена так и не подпустит к себе ни одну морщину. Чуть-чуть, может, разжиреет, но это как-нибудь переживу, даже уютно будет укладывать свою голову на ее в жирных складках бока». Воодушевлённая этими мыслями моя рука непроизвольно и воровски потянулась изучить подробнее неувядающую молодость моей супруги на ощупь: потянулась и осторожно погладила ее: не помню, какую часть ее тела: погладила с вопросом:
