Но как он мог быть виноват? Евлалия спела свою последнюю арию более сотни лет назад… Уже более сотни лет тому, как закрылись ее дивные очи, красный бархат занавеса навеки скрыл ее от любопытных и вожделеющих взоров, и загадочное и прелестное лицо певицы растаяло в невозвратной дали…
– Входите же!
Человек в черном словно очнулся. Доктор с недоумением смотрел на странного пациента. Не в себе он, что ли? То стучал, а то стоит истуканом. Этих больных не поймешь! Сколько терпения требует профессия врача!
– Что беспокоит?
У Бориса Ивановича была отличная память на лица: этот мужчина уже обращался к нему. Кажется, с головными болями. Очень распространенный недуг.
Доктор устал объяснять людям, что головная боль тесно связана с душевным состоянием. Люди сами виноваты в том, что у них болит голова. Но разве кто-то его слушает?! Вот и этот мужчина пришел снова. Значит, не понял объяснений, – и результат налицо. Доктор устало вздохнул.
– У меня частые головные боли, – заявил пациент. – Раньше я уже обращался к вам. Тогда вы мне очень помогли. Несколько лет все было неплохо, но… Жизнь есть жизнь, – он усмехнулся, – много произошло всякого. В общем, мне опять нужна ваша помощь.
Борис Иванович так и думал. Он видел всех этих больных насквозь. Как они живут?! Заботятся только о мирском: деньги, объедание, плотские утехи… А потом, когда у них все болит, бегут к врачу. Как будто тот – Господь Бог!
– Видите ли, этого следовало ожидать, – голос доктора звучал сострадательно. Он потупился, будто стесняясь взглянуть на пациента. – Какой образ жизни вы ведете? Заботитесь ли вы о душе? Или только о теле? Необходимо стремиться к истине, быть лучше, любить людей…
Человек в черном внутренне дернулся, гримаса боли исказила его серое лицо. Он с трудом сдержал тяжелую судорогу, скрипнул зубами. Сладкие нотки в голосе доктора вызвали непереносимое раздражение. Он чувствовал фальшь, которая насквозь пропитала этого самоуверенного с виду, но гнилого внутри человека, все силы которого уходили на стремление скрыть эту гниль. Пациент видел это настолько ясно, что тошнотворная волна отвращения затопила его, вызвала приступ. Он почти не слушал приторную речь доктора. Перед ним всплыло милое, укоряющее лицо Евлалии…
– Необходимо покаяться, – журчал голос Бориса Ивановича. – Вас гложет чувство вины. Это оно не дает вам покоя. Надо поститься…
Доктор продолжал свой монолог, произнося заученные, назидательно-поучительные фразы, и настолько увлекся этим, что остановил его только громкий хлопок двери… Борис Иванович поднял, наконец, глаза – пациент исчез.
