Приближаясь к церкви, я была вынуждена замедлить шаг, чтобы поискать признаки, указывающие на дом мошенницы, хотя какие именно, не представляла. Пучки трав на дверном косяке? Загадочная резьба на оконных перемычках, заговоренные камни? Я так ясно представила Мариам, словно ее образ был вызван одной из тех ведьм, что я искала. Я буквально слышала ее голос, колючий от презрения, видела поджатые губы, морщины, глубокие, как шрамы, пока она перечисляла средства от лихорадки. Полынь, огуречник, цветки ноготков, лист ракитника. Лист ракитника. Верное средство вызвать выкидыш, как заверяла меня когда-то Изотта де Мантова. Очень полезно знать, добавила она с видом умудренной жизнью женщины, на всякий случай. Мне искать ракитник, или изображение ракитника, или… что? Ситуация складывалась безнадежная.
Охваченная внезапной усталостью, с замерзшими мокрыми ногами, я прислонилась к высокой глухой стене церкви, не обращая внимания, что осыпающаяся штукатурка пачкает мою накидку. Капюшон соскользнул с головы, когда я взглянула на узкую полоску света вверху между домами. Меня так сильно трясло, что я испугалась – вдруг я успела подхватить какую-нибудь ужасную болезнь, дыша этим прогнившим воздухом? Зловоние смерти и неудачи наполнило мои ноздри. Анджела, наверное, уже истекла кровью до смерти – одна, испуганная, мучаясь сильнейшей болью. После всего, что она для меня сделала, какой подругой я оказалась для нее? Какой толк от моей удачной речи перед герцогом Эрколе? К тому времени, как я вернусь в замок, ее окровавленные простыни скорее всего успеют сжечь, и там, где когда-то лежали ее вещи – флакончик духов из венецианского стекла, черепаховый гребень, маленькие серебряные щипчики, которыми я выдергивала ей волоски, чтобы она нравилась Ипполито, – теперь появятся пожитки Фидельмы.
Я сунула факел в погнутый держатель рядом с гниющим косяком. Проржавевшее приспособление отлетело от стены, и факел зашипел, плюясь, в канаве, и меня потянуло на рвоту. По ногам прошмыгнула крыса. Когда я распрямилась после приступа тошноты, то даже того света, что просачивался между глубокими сырыми арками, уже не было – его закрывала чья-то фигура. На мое плечо опустилась тяжелая широкая ладонь, я почувствовала крепкие, цепкие пальцы. Мужская рука. Внезапно я перестала бояться, я пришла в ярость. Меня сейчас изнасилуют, может, даже убьют. Сокровище, которое я хранила для Чезаре, моего возлюбленного, украдут, и я умру, даже не узнав, каково это – быть с ним.
