Но ничего не произошло, поэтому я была вынуждена продолжить:
– Меня зовут по-другому. Виоланта всего лишь шутливое прозвище, а откуда оно взялось – сейчас неважно. Мое имя Эстер. Я знаю, вы религиозный человек, поэтому мне не нужно напоминать вам историю Эсфири. Теперь я робко преклоняю колени перед вами, как царица Эсфирь перед царем Артаксерксом, и молю: отмените свое решение.
Я почувствовала, как за моей спиной замерли донна Лукреция и Катеринелла. Пение птиц, крики рыночных торговцев, грохот колес по булыжникам на улице – все скрадывало огромное расстояние. В тишине комнаты я слышала, как течет кровь в моих жилах, как скрипит ноготь на крючковатом пальце герцога Эрколе, которым он поскреб подбородок.
– Продолжай, – произнес он. Его плохо скрытая ирония чуть не подорвала мою решимость.
Я отчаянно попыталась припомнить наставления своего учителя по риторике. Не было времени ни на «построение», ни на «стиль» или «акцентирование». Мне нужно было сразу переходить к действию и надеяться одержать победу, полагаясь лишь на искренность своих чувств.
– Я не могу устроить пир в вашу честь или сослужить иную службу, как сделала бы царица. Единственное богатство, какое я могу положить к вашим стопам, – это любовь к моей госпоже, которая вселяет в меня смелость. Я добиваюсь лишь счастья для нее. Донна Анджела приходится ей сестрой во всем, кроме рождения, это ближайшая ее родственница и наперсница. Ваша милость, у вас столько братьев и сестер, что невозможно их всех сосчитать. Они как звезды на небе и песчинки на берегу. – Я надеялась, что он по достоинству оценит библейскую аллюзию, пусть даже она была заимствована из наших книг, а не христианских. – Но у моей госпожи только три брата, и один из них уже умер, поэтому, умоляю, не отнимайте у нее и донну Анджелу.
Я украдкой бросила взгляд на герцога Эрколе, чтобы посмотреть, какое впечатление произвела. На лице его застыло выражение хладнокровного терпения, как у взрослого, вынужденного наблюдать на празднике выступление ребенка, к которому он не питает особой любви. В таком случае мне оставалось надеяться, что его желание обеспечить продление рода перевесит сиюминутную заботу о сыновьях.
– Тем более в ее теперешнем положении. По крайней мере, подождите, пока она благополучно не разрешится сыном и наследником дона Альфонсо.
За моей спиной возникло какое-то движение – донна Лукреция зашелестела шелком, меняя положение, вздохнула, но я не осмеливалась оглянуться и смотрела не отрываясь на черные сапоги герцога Эрколе. Все мои мысли были об Анджеле и о той жизни, что вытекала с кровью из ее тела.
