– Нет-нет! – запротестовала она. – Мне не холодно!
– Берите и не спорьте! По сравнению с вами я вон какой здоровяк!
Он набросил ей куртку на плечи и забрал у нее вожжи.
– Как вас зовут? – поинтересовался он после короткой паузы.
– Тильда! Спасибо за куртку! Она очень теплая.
– Не стоит благодарности. А мое имя – Рудольф.
Тильда с трудом удержалась, чтобы не сказать, что уже знает его имя.
– Приехали в Баварию на экскурсию?
– Да. Из Англии.
– Я так и подумал.
– Почему? – удивилась Тильда.
– Потому что только англичане умеют сохранять хладнокровие и выдержку в любых, даже самых чрезвычайных ситуациях, – сказал он и с улыбкой добавил: – Я ведь поначалу боялся, что вы начнете биться в истерике у меня на плече.
– О нет! Меня с детства приучили помнить о том, что мужчины не любят, когда им устраивают сцены, особенно в тот момент, когда они всецело заняты лошадьми.
– Весьма разумно! – одобрил полученное девушкой воспитание Рудольф.
– Но почему вы убегаете? – не удержалась от вопроса Тильда. – Понятно, полиция! Но ведь вы же не иностранец!
– Но и не баварец, если вы это имели в виду.
Она бросила на него удивленный взгляд.
– А я была уверена, что вы – местный.
– Нет, я – из Обернии.
– Вот как? А вы знаете, что именно ваша страна виновата в том, что вспыхнули эти студенческие волнения?
– Откуда вам это известно?
– Я слышала, как люди в пивной говорили, что студенты отрицательно отнеслись к назначению нового проректора университета, поскольку тот родом из Обернии.
– Ну, студентам дай только повод побузить.
– Студенчество всегда было очень мощной и хорошо организованной силой. Разве вы забыли, что именно они заставили в свое время отречься от престола короля Людвига II?
– Увы, увы! Впрочем, причиной там был не столько сам король, сколько одна прелестная дама по имени Лола Монтес. А вы, как я вижу, уроки истории учили на совесть!
– Путешествовать по стране, не зная ее истории, – непростительно! – с важным видом сказала Тильда.
– Согласен! Я тоже изрядно поднаторел в английской истории, прежде чем туда ехать. Но ваша история жутко запутанная и, как мне показалось, довольно нудная.
– А вы говорите по-английски?
– Да, – ответил он уже на английском с едва заметным акцентом. – Но далеко не так хорошо, как вы – на немецком.
– О нет! Ваш язык тоже очень хорош!
– Вы мне льстите!
– Но вы же польстили мне, когда сказали, что я сохраняла выдержку и была хладнокровна.
– Ничуть! Вы действительно вели себя очень храбро, причем в очень непростой ситуации.
