Теперь, прежде чем сбросить тело в шурф, надо снова надеть на него ботинки. Как это можно сделать, не оставляя собственных следов? Ага! Вот валун почти у самого края шурфа. Можно положить на него тело так, что голова будет свешиваться в шурф, а ноги торчать по эту сторону камня. Так, два шага назад — здесь галька, на которой следов не видно. Можно спокойно снять с себя ботинки, надеть их на ноги убитого и столкнуть его в шурф. Точно! Именно здесь, у камня, край шурфа чуть обрушен — след скользнувшего вниз тела. Теперь, опять же не оставляя никаких следов, можно отойти босиком по гальке до самого ручья…
Ни руководителям участка, ни Воронцову об этой своей версии следователь говорить не стал — она требовала еще подтверждения, доказательств. Но, связав воедино эту свою догадку, указание на появление схожего с Седым человека: на прииске и кое-какие подозрения о его деятельности, он счел нужным предупредить Воронцова на случай его встречи с Возниковым.
И Генка уже не мог не думать о такой возможности. Больше того, он жаждал этой маловероятной встречи, почти мечтал о ней. Дело было не только и не столько в свойственной возрасту жажде приключений и подвига, сколько в угрызениях совести и оскорбленном самолюбии. Как это так, досадовал он, его, Геннадия Воронцова, провели! Проходимца, опасного преступника он принял за порядочного человека, пил с ним водку и чуть ли не благожелателем, спасителем своим считал. Седой этот, ясно теперь, и Лешку-то тогда от поножовщины удержал, чтобы тот не влип, а не ради его, Генкиного драгоценного здоровья.
Но страда оставалась страдой, и скоро за повседневными заботами страсти вокруг таинственной гибели Важнова стали стихать. Уехал следователь. Все пошло обычным своим чередом, если не считать, что бурную деятельность все по тому же поводу, но в ином направлении, стал проявлять теперь директор прииска. Отъезд следователя Горохов расценил как знак того, что следствие зашло в тупик. А тут еще на каком-то совещании в районе докладчик помянул недобрым словом прииск «Славный» в связи с последними событиями. Было сказано, что в хваленом коллективе не все, видимо, благополучно, если там имеют место факты, когда техника сознательно выводится из строя, а пьянство приняло такие размеры, что гибнут люди. И еще в докладе говорилось, что «Надо, вообще, посмотреть поглубже, как на «Славном» обстоят дела с воспитательной работой». Все это означало, что Горохову следовало ждать «смотрин». Значит, считал он, надо в первую очередь найти и наказать виновных. Тогда никакая комиссия не придерется. В чем, мол, дело, товарищи? Мы во всем, сами уже разобрались, приняли меры, наказали виновных. Чего ж еще?..
