От прямого ответа на этот каверзный вопрос Генку избавил сам Важнов.
— Не имеете права снимать! — снова нажал он на горло. — И с участка я не уйду никуда. Не выйдет!
— А кто тебя снимает? — спокойно возразил Иван. — Ты же сам отказываешься, как я понял. И с участка тебя пока никто не гонит. Оставайся, пожалуйста.
— Без работы, да?!
— Почему же — без работы? Пошлем тебя куда-нибудь — по способностям.
— По способностям? Да посылай куда хочешь. Дальше Колымы не пошлешь, а здесь я и в берлоге свой.
Важнов ушел, хлопнув дверью.
— Скажи-ка, обиделся, — покачал головой Иван. — Насчет берлоги не знаю; а в лагере он доподлинно свой был. Крепко, ох, крепко сидит в нем это. Ну как? Считаем, договорились?
— Ладно, договорились, — с неохотой протянул Генкин приятель.
— Остальным сами скажете или и с ними мне договариваться? Где они, кстати?
— Не знаем. Алексей послал куда-то, — поспешил ответить Воронцов, боясь, как бы напарник его не проговорился. — Будут работать. Куда они денутся?
— А ты что, работаешь только потому, что тебе деваться некуда? — поймал его на слове Иван.
— Нет, зачем? Это — к слову. Мы же сознательные, — с лукавинкой ответил Генка.
— Вот и я так подумал, — серьезно и раздумчиво сказал Гладких.
Экспедиция за вином увенчалась успехом. Выделив своим посланцам пару бутылок, Серкова и Генку Важнов позвал с собой. Выяснилось, что к Лешке приехал откуда-то приятель — краснощекий и здоровый, как битюг, парень. Лешка называл его Седым. Видимо, это была кличка, так как волосы, парня, выбивавшиеся из-под синей шляпы с закатанным на поля накомарником, были действительно почти белыми. Выглядел он на несколько лет моложе Лешки, но тона держался с ним, мало сказать, независимого — покровительственного. Впрочем, это легко объяснялось разницей в положении приятелей.
— Кореш мой, — представил Лешка парня ребятам.
Тот строго глянул на Важнова и деловито поправил:
— Инженер-геолог. Работали вместе когда-то на «Утином».
И пояснил после короткой паузы:
— Он у меня работал.
Этот бывший сослуживец и бывший начальник Важнова тоже привез с собой бутылки две или три водки. Устроились они на облюбованной еще раньше полянке, в густых зарослях чосении, что стеной стояла по берегу реки, метрах в ста выше поселка. От комаров, висевших над головами, серым гудящим облаком, отбивались ивовыми ветками. Пили по очереди из большой алюминиевой кружки, закусывая соленой горбушей и луком. Лешка изливал свои обиды:
