И вдруг он сказал тихо, спокойно, не удивляясь и ничем не выдавая своего отношения к факту:
— Кто-то в тундру едет. Сюда.
Клава проследила за взглядом старика, повернула голову. Там, куда уходил, теряясь в ночи, тракторный след, за недальним из-за неровности тундры горизонтом расплылось молочное пятнышко света. Каюр погасил примус, и в наступившей тишине стал отчетливо слышен дальний рокот мотора.
— Трактор!
— Вездеход, — поправил старик. — Трактор так быстро не ходит.
И верно, сверкнули на горизонте два автомобильных глаза, и преодолевшая подъем машина заскользила вниз, наполняя тундру шумом, зажигая холодным светом снег впереди.
Полугусеничный автомобиль с брезентовым верхом с ходу остановился. Открылась дверца, и из кабины на снег спрыгнул водитель, молодой юркий парень в короткой стеганке и сбитой на затылок шапке. С видимым удовольствием он помахал руками, разминая онемевшие мышцы, и спросил участливо и весело:
— Загораем? Баллон прокололи или бензину не хватило?
Подошел ближе, поздоровался по-чукотски:
— Этти!
Увидев человека на нартах, присвистнул:
— Ого! Больной, что ли? Что с ним?
— Воспаление легких. Тяжелое очень, — сдавленным голосом ответила Клава. — А вы не на «Дружный»?
— Туда, — парень присмотрелся к Клаве, в которой сразу не признал под кухлянкой русскую девушку. — А я и смотрю, вроде русский парень лежит. Стоп! — подхватился он. — С нами же к вам на участок медицина едет. — Э-гей! Медицина! — кричал он уже позади кузова своей машины. — Подъем! Срочная работа есть.
Он помог спрыгнуть на землю женщине в цигейковой шубке, повязанной большим пуховым платком, объяснил:
— Больной там. С участка.
Женщина подошла к нартам.
— Что такое? Здравствуйте!
— Как? Это вы?
Клава на какое-то мгновение замерла от неожиданности, потом рванулась к Вере, уткнулась лицом в теплый мех ее шубейки и разрыдалась.
Вера мягко, но решительно взяв девушку за плечи, отстранила ее:
— Ну-ну, зачем же так? — успокаивала, а у самой сердце захолонуло: не с Иваном ли что? Подошла к нартам, заглянула в лицо больного, узнала.
— Брат?
Клава кивнула. Вера сняла рукавичку, просунула руку под капюшон спального мешка, нащупала пульс на виске больного, прислушалась к его дыханию.
— Давно болен?
Клава, продолжая всхлипывать, стала рассказывать торопливо и сбивчиво. С трудом уловила Вера главное: у парня жесточайшая пневмония, получал пенициллин внутримышечно и кардиовален в каплях — средство для сердца в таком состоянии явно недостаточное. Лишь минуту пребывала в нерешительности, потом спросила шофера:
