Темная и холодная каменная громада города, облепленная мокрыми осенними листьями, оказалась вдруг забытой нами; ее форма ушла куда-то в запасники сознания, и взамен проявилась и окрепла другая: в золотистом воздухе возникло бесхитростное русское селение. Солнце опускалось. Стадо коров, шумно дыша, возвращалось с пастбища. В низинах и над озером уже поднимался туман, и над ним будто бы парила в воздухе аккуратная деревянная часовенка. Сильно пахло сеном. Босоногий мальчишка бежал по дороге, потом остановился и, отвернувшись, стал смотреть куда-то. В тяжелой от влаги траве надсадно кричали кузнечики...
На дальних подступах
- А как вы все-таки толкуете Посещение?.. - Хорошо, я вам скажу. Только я должен предупредить вас, Ричард, что ваш вопрос находится в компетенции псевдонауки под названием ксенология. Ксенология - это некая неестественная помесь научной фантастики с формальной логикой. Основой ее метода является порочный прием - навязывание инопланетному разуму человеческой психологии. А. и Б. Стругацкие. "Пикник на обочине".
1
- Ерунда все это! Когда я слушал Гусева в первый раз, и он знал, что его слушают люди из астросекции, он и рассказывал обо всем этом как о падении метеорита. А как только его начали слушать аномальщики, сразу же появились "корабли", "зелененькие", глухари с "передатчиками". Он подлаживается под нас и выдает то, что нам хочется.
- Торопиться с суждениями не надо, - возразил астроному Евгений Каштанов. Любая легенда неизбежно имеет в реальной жизни какую-то отправную точку...
- Легендами пусть занимаются фольклористы. Но если вы, аномальщики, хотите делать Науку, то для работы необходим объект изучения...
- Легенды тоже объект для работы, и к делу нужно подходить всесторонне, сказал кто-то. К разговору подключалось все больше людей.
- Но вы не имеете и легенд как таковых: вчера это были одни легенды, сегодня - другие.
- А что в рассказах изменилось?
- Я уже говорил...
- Нет, погодите. Встаньте на позицию Гусева. Человек приходит в планетарий. Для него это место - государственное учреждение, он вошел сюда с содроганием сердца. Начал рассказывать. Назвал имена, даты, селения - все это можно проверить. Человек понимает: то, что он рассказывает - необычно, и опасается выглядеть смешным. Но он выдает нам не то, что "нам хочется", а то, что мы можем принять из известного ему. Допустим, он ориентируется по нам, по нашему поведению, глазам, вопросам, репликам. А как же иначе? Начни мы все смеяться - и он бы ушел, прояви мы больше сердечности - он рассказал бы больше...
