— Простить вас? За что?
— За то, что лекарство оказалось страшнее болезни. — Старый произнёс это невнятно — устал. — Неужели ты сам не видишь, как он теперь уродлив, твой мир? Лаборатории, ракетопланы… И ожерелья из клыков врага на шее! И рецидивы каннибализма, которые вы от меня тщательно скрываете!.. Огромные потери… Ещё более огромная рождаемость… Ваши женщины! Теперь это либо воины, либо машины для производства потомства, либо то и другое… Острова… Пальмовые рощи… Теперь это сточные канавы!.. Ты оттягивал войну, ты боялся сжечь архипелаг… А ты подумал: что тут осталось сжигать?.. Да ни один конкистадор не смог бы причинить вам столько зла, сколько его причинили мы…
Слезящиеся водянисто-голубые глаза слепо смотрели мимо стратега.
— Что мы наделали, мальчик, что мы наделали!..
И Сехеи подумал с сожалением, что Старый действительно очень стар.
— У вас не было иного выхода, — мягко напомнил он.
Резко выпрямившись, Старый вскинул голову.
— Был, — отрывисто бросил он. — Не приходить сюда. Не вмешиваться. Оставить всё как было.
Несколько секунд они смотрели в глаза друг другу. И вдруг Сехеи улыбнулся. Понимающе, чуть ли не с нежностью. Так обычно улыбаются детям.
— Как зовут твоего нового пилота?
Старый удивился, потом насупился и сидел теперь прежний — вечно недовольный и брюзгливый.
— Анги, — буркнул он. — Точно так же, как и прежнего. Самое распространённое имя — Анги…
Они оглянулись. Личный пилот и телохранитель Старого сидел в прежней позе и с сомнением смотрел на бумеранг.
— Анги! — позвал Сехеи. — Ну-ка, подойди сюда…
Подросток сунул игрушку за ремешок рядом с обоймой и нехотя поднялся с земли. Приблизившись к хижине, исподлобья взглянул на стратега.
— Анги, — сказал Сехеи. — Хотел бы ты, чтобы на островах всё было, как раньше — до Высадки Старых?
Подросток опешил.
— А как было до Высадки?
— Ну приблизительно, как сейчас у южных хеури…
Подросток изумлённо уставился на стратега, на Старого — и неуверенно засмеялся.
Променять ракетомёт — на резную дубину? Ракетоплан — грохот пороховых ускорителей, проваливающуюся вниз землю, стремительную круговерть воздушного боя — на копьё с каменным наконечником?
Личный пилот и телохранитель Старого смеялся.
Каравелла «Святая Дева»
Пятьдесят третий день плавания
Нет, неспроста мы не встретили на острове ни отцов их, ни матерей. Дьявол был их отцом и матерью!
Дым пожарища стлался над песчаным отлогим берегом, ломаемые ядрами, трещали пальмовые деревья, но татуированные нагие бесенята исчезли, сгинули бесследно в обширных рощах. Подобно воинству отступали они — я видел, как быстро уходит, скрываясь за деревьями, их небольшой отряд, ведомый беременной дьяволицей, слишком юной, однако, для того, чтобы произвести на свет всех этих чад.
