— Ну а стол, — вмешался я в нашу беседу, согласно пожеланиям моего шефа, — что случилось с ним, когда вы услышали крик «убийца» и прогремели револьверные выстрелы?
— Мы оттолкнули его к стене, — ответил дядюшка Жак, — вот сюда, примерно на то же место, где он сейчас находится, это было необходимо, чтобы сразу броситься к двери, господин судебный следователь.
Я продолжал свою мысль, хотя и не придавал ей большого значения:
— Может быть, стол находился так близко от двери, что, выйдя из комнаты, преступник мог сразу проскользнуть под ним незамеченным?
— Вы все время забываете, что моя дочь заперлась на ключ и задвижку, — устало сказал господин Станжерсон, — поэтому дверь оставалась закрытой, а мы находились перед дверью, стремясь выбить ее, с самого начала трагедии. Мы находились у двери, еще борьба убийцы с моей дочерью продолжалась, и шум этой борьбы достигал наших ушей. Мы слышали, как хрипела моя дочь, когда пальцы убийцы сжимали ее шею, оставляя на ней эти ужасные следы. Нападение произошло быстро, но и мы были достаточно быстры и немедленно очутились перед дверью, отделявшей нас от ужасной трагедии.
Выслушав господина Станжерсона, я поднялся, подошел к двери и снова тщательно ее осмотрел. После чего разочарованно вернулся на место.
— У некоторых дверей нижняя панель может открываться самостоятельно, без необходимости открывать всю дверь. Это могло бы решить проблему. Но, к сожалению, осмотр двери исключает подобное предположение. Это очевидно, несмотря на повреждения, которые она получила при взломе.
— Это старая и прочная дверь, — вмешался дядюшка Жак, — принесенная сюда из замка. Таких больше не делают. Нам понадобился толстый железный шкворень, чтобы справиться с нею вчетвером, ибо супруги Бернье тоже принимали в этом участие. Весьма прискорбно, господин судебный следователь, видеть их теперь в заточении.
Едва дядюшка Жак произнес эту фразу, полную сожаления и протеста, как плач и сетования привратников возобновились с новой силой. Я никогда не видел столько слез сразу. Даже признавая их невиновность, трудно было понять, как люди могут быть так слабы и невыдержанны, пусть и в несчастье. Достойное поведение в подобных случаях стоит больше, чем все слезы и все отчаяние, которые большей частью являются притворными.
— Перестаньте же, — возмутился господин Марке, — еще раз говорю вам — довольно слез. В ваших же интересах объяснить, что вы делали под окнами павильона в тот час, когда убивали вашу хозяйку. Ибо вы, безусловно, были вблизи павильона, когда дядюшка Жак встретил вас в парке.
