— Посмотрите, — не удержался я от невольного возгласа, — посмотрите на эту кровь на стене. Было темно, и человек, вероятно, полагал, что открывает дверь, надавливая на стену. Он полагал, что толкает именно дверь, потому и нажал так сильно. Этот след на желтых обоях просто готовое обвинение. На свете немного найдется подобных рук, она большая и сильная, а пальцы почти одинаковой длины. Большой палец отсутствует вовсе, и если мы проследим за движением руки, то увидим, как после стены она ощупью ищет дверь, находит ее, ищет ручку…
— Конечно, — насмешливо перебил меня Рультабиль, — удивительно только, почему ни на задвижке, ни на ручке нет ни капли крови.
— Что и доказывает, — ответил я с присущим мне здравым смыслом, которым всегда необычайно гордился, — что замок и засов он, конечно, открыл левой рукой. И это вполне естественно, так как правая рука была ранена и…
— Он ничего не открывал, — воскликнул дядюшка Жак, — мы же не сумасшедшие! И нас было четверо, когда мы выломали дверь!
— Какая все-таки странная рука, — начал я снова, — посмотрите на эту руку.
— Успокойтесь, Сэнклер, — перебил меня Рультабиль, — это самая обыкновенная рука, просто рисунок ее изменен, так как она скользнула по стене. Человек как бы вытер раненую руку о стену. Его рост примерно метр восемьдесят сантиметров.
— Почему вы так думаете?
— По высоте отпечатка руки на обоях.
Затем мой друг занялся следом от пули в стене, который имел вид круглого отверстия.
— Пуля вошла прямо, — сказал Рультабиль, — ни сверху, ни снизу.
Он обратил также наше внимание на то, что входное отверстие находилось на несколько сантиметров ниже, чем след на стене, оставленный кровавой рукой.
Вернувшись к двери, Рультабиль занялся замком и засовом. Он быстро установил, что, хотя дверь и была выбита снаружи, замок и засов все еще находились на этой выбитой двери, первый заперт, а второй задвинут. Две петли на стене, почти вырванные, висели, удерживаемые винтами.
Молодой репортер внимательно осмотрел петли и дверь и убедился в том, что открыть и закрыть замок снаружи было попросту невозможно. Он убедился также, что пока ключ находился в замке с внутренней стороны, нельзя было открыть дверь снаружи другим ключом.
— Это лучше, — пробормотал он, затем быстро сел на пол и снял ботинки. Оставшись в носках, он вошел в комнату и, наклонившись над опрокинутой мебелью, принялся чрезвычайно внимательно ее изучать. Мы смотрели на него молча, а дядюшка Жак насмешливо произнес:
