Она взяла меня за руки и сказала тоном, который я не забуду никогда в жизни:
— Вы его друг. Скажите же ему, что мы оба уже достаточно страдали.
И добавила с рыданием в голосе:
— Почему он продолжает мне лгать?
Я не ответил. Что я мог ей сказать? Эта женщина была всегда так далека от нас, в том числе и от меня. Я никогда для нее не существовал, а сейчас она плакала передо мной, как перед старым другом.
Да, как перед старым другом. Она рассказала мне все, что скрывал Рультабиль. Игра в прятки не могла дольше продолжаться, они угадывали секреты друг друга. Инстинкт заставил ее выяснить, кто же такой этот Рультабиль, который ее спас и возраст которого совпадал с возрастом другого юноши, и который так походил на этого другого. Уже здесь, в Ментоне, она получила письмо, подтверждавшее, что Рультабиль солгал, — он никогда не учился в пансионе Бордо. Она потребовала от молодого человека объяснений, но он вновь уклонился. А как он был смущен, когда она заговорила о Трепоре, о колледже в Э. и о нашем путешествии в эти места до прибытия в Ментону!
— Как вы узнали об этом? — воскликнул я, тем самым выдавая себя с головой.
Она не торжествовала по поводу моего признания, а просто объяснила, что уже не раз заходила в наши комнаты и случайно заметила мой чемодан со следами багажной квитанции этого городка.
— Почему он не бросился в мои объятия, когда я их открыла ему? — простонала она. — Если он отказывается быть сыном Ларсана, то почему не соглашается быть моим сыном?
Рультабиль вел себя жестоко по отношению к этой женщине, считавшей своего сына умершим, оплакивавшей его долгие годы и неожиданно, посреди ужасного горя, вкусившей радость увидеть сына воскресшим. Несчастный! Накануне вечером он рассмеялся ей в лицо, когда она призналась ему, что имела сына и что этот сын — он. Он, плача, смеялся ей в лицо. Я никогда не предполагал в Рультабиле такую жестокость.
Он вел себя ужасно. Он сказал ей, что не считает себя ничьим сыном, даже сыном вора. Тогда она возвратилась в Четырехугольную башню с твердым желанием умереть. Но ведь не для того же она нашла своего сына, чтобы тотчас вновь его потерять. Я был вне себя. Я целовал ей руки и просил прощения за Рультабиля. Вот каков был результат поведения моего друга. Под предлогом защиты от Ларсана он убивал ее. Я больше не хотел ничего знать и позвал Бернье, который открыл мне двери. Проклиная Рультабиля, я вышел из Четырехугольной башни и отправился в башню Карла Смелого, но там никого не было.
