Первые капли дождя упали на землю.
Мы направились к двери господина Дарзака. В коридоре верхом на стуле сидел Бернье и спокойно курил трубку.
— Господин Дарзак все еще у себя? — поинтересовался Рультабиль.
— Он не двигался с места, — ответил Бернье.
Мы постучали и услышали, как открывается задвижка, ибо Рультабиль настойчиво требовал запирать дверь изнутри, если кто-нибудь входил в комнаты.
Господин Дарзак занимался корреспонденцией. Он устроился за столиком и писал, сидя лицом к двери.
Проследите, пожалуйста, внимательно за всеми нашими действиями. Рультабиль, прочитав свое письмо, ворчит, что оно подтверждает полученную им утром телеграмму и торопит его возвращение в Париж. Газета непременно желает отправить своего корреспондента в Россию. Господин Дарзак равнодушно просмотрел два-три письма, которые ему передали, и сунул их в карман. Я прочел и показал Рультабилю полученное мной сообщение парижского приятеля о том, что Бриньоль просил адресовать его письма в Альпийскую гостиницу Соспеля. Это весьма интересно, и мы решили втроем отправиться в Соспель, как только появится возможность. Выходя из комнаты Робера Дарзака, я заметил, что дверь в комнату его жены открыта. Кажется я уже упоминал, что госпожа Дарзак в это время отсутствовала. Как только мы вышли, Бернье тотчас же закрыл двери на ключ и положил его в карман. Ах, я еще и сейчас вижу, как он кладет этот ключ в свой маленький жилетный карман и застегивает его на пуговицу.
Затем мы все трое вышли из Четырехугольной башни, оставив Бернье в коридоре, как сторожевого пса, которым он и был и оставался до конца своей жизни. Его занятия браконьерством не мешали ему быть хорошим слугой. Напротив, сторожевые собаки всегда занимаются браконьерством. И я утверждаю, что в дальнейшем Бернье до конца выполнил свой долг и говорил только правду. Его жена, матушка Бернье, была также прекрасной привратницей, сообразительной и не болтливой. Сейчас, когда она осталась вдовой, я взял ее к себе на службу. Она с удовлетворением прочет, что я о ней думаю и как отдаю должное ее мужу. Оба они это заслужили.
Было около половины седьмого, когда, выйдя из Четырехугольной башни, мы — Рультабиль, господин Дарзак и я — отправились нанести визит Старому Бобу в Круглую башню. Войдя к нему в кабинет, господин Дарзак очень удивился, увидев, в каком состоянии находится его собственная акварель, над которой он работал со вчерашнего дня, чтобы рассеяться. Рисунок изображал крупномасштабный план замка Геркулес XV века, выполненный по документам, хранившимся у Артура Ранса. Акварель была выпачкана и совершенно испорчена. Господин Дарзак попытался получить разъяснение у Старого Боба, устроившегося на коленях перед ящиком со скелетом и рассматривавшим какую-то кость, но тот ничего ему не ответил.
