— Вы в этом уверены? — с тревогой спросил господин Дарзак.
— Абсолютно уверен. Я сделал вид, что почувствовал себя плохо. Мы сели в коляску, и я велел кучеру ехать быстрее. Ларсан все это время стоял и смотрел, как мы удаляемся.
— И вы уверены, что моя жена его не заметила? — вновь спросил господин Дарзак, волнение которого возрастало.
— Да, уверен.
— Боже мой, — перебил Рультабиль, — вы глубоко заблуждаетесь, господин Дарзак, если полагаете, что сможете и дальше скрывать от вашей жены появление Ларсана.
— Однако в конце нашего путешествия Матильда поверила в возможность галлюцинации и по прибытии в Гараван казалась успокоившейся.
— По прибытии в Гараван? — переспросил Рультабиль. — вот, мой дорогой, телеграмма, которую она мне отправила.
И репортер протянул ему послание, состоявшее всего из двух слов: «На помощь!»
— Она сойдет с ума, — грустно сказал Дарзак, возвращая телеграмму.
На вокзале Ментон-Гараван мы увидели господина Станжерсона и госпожу Дарзак, явившихся, несмотря на данное Артуру Рансу обещание оставаться в Красных скалах до его возвращения. Увидев Рультабиля, госпожа Дарзак тотчас бросилась к нему навстречу, и нам всем показалось, что она с трудом сдерживается, чтобы не обнять его. Как утопающий хватается за руку, которая в состоянии спасти его от гибели, она ухватилась за него, и я услышал ее шепот: «Я чувствую, что схожу с ума».
Что касается Рультабиля, то я иногда видел его более бледным, но никогда не видел столь хладнокровным.
В какое бы время года путешественник ни сходил с поезда на станции Гараван, прибывая в эту полную очарования местность, он чувствует себя попавшим в сады Гесперид, золотые яблоки которых разбудили вожделение у самого победителя Немейского чудовища.
Зачарованный бесчисленными лимонами и апельсинами, которые повсюду выставляют свои солнечные плоды на всеобщее обозрение, я вспомнил о сыне Юпитера и Алкмены потому, что все здесь напоминает о его мифологической славе и удивительном путешествии к этим берегам. По преданию, финикийцы, высадившиеся в тени скалы, посвятили все побережье своему божеству — Геркулесу, назвав его именем мыс и холм. Однако я полагаю, что они уже нашли здесь это имя. Вероятнее всего, божества, уставшие от белесой пыли дорог Эллады, отправились некогда поискать уютное и благоуханное местечко для отдыха от своих подвигов и проказ. Лучшего они, разумеется, не нашли бы. Это были первые туристы Ривьеры. Сады Гесперид располагались именно здесь, и Геркулес приготовил место для своих сотоварищей по Олимпу, расправившись с ужасным стоглавым чудовищем, желавшим сохранить Лазурный Берег для себя одного. И почему бы костям «древнего монстра», найденным недавно в глубине Красных скал, не быть останками этого чудовища?
