Никогда прежде она не говорила подобного никому, не осмеливалась даже намекнуть о таких странных, причудливых грезах. Она не знала, что заставило ее заговорить об этом теперь, но Николас вовсе не посмеялся над ней, а только кивнул.
— Конечно, задумывался, — ответил он. — По-моему, такое случается с каждым, когда он мечтает укрыться от реальности. Каждый когда-нибудь думал о том, как чудесно было бы найти новый, совершенно другой мир.
— Не каждый, — сказала Эмили, думая о своих родственниках. Они никогда не представляли себя никем, кроме самих себя, и именно поэтому так отчаянно боролись за свое место в обществе. Эта мысль жестоко напомнила о том, как откровенно Эйми подтолкнула ее к Николасу.
Она повернулась к нему лицом, оставляя сказочное ночное небо за спиной.
— Вы вовсе не обязаны оставаться здесь со мной, ваша светлость. Вам наверняка нужно переговорить со многими важными людьми.
Он усмехнулся, и на его щеке вдруг снова появилась необъяснимо манящая ямочка. Та, которую она увидела чуть ниже края его маски в Воксхолле за мгновение до того, как он поцеловал ее ступню.
Ощутив внезапную слабость, Эмили облокотилась на окно. Сквозь тонкое муслиновое платье она ощутила холод стекла.
— С кем-то важнее леди Эмили Кэрролл?
— Прошу вас, ваша светлость, не смейтесь надо мной! — воскликнула она. — Я знаю: моя невестка почти насильно заставила вас выйти сюда со мной. Мое семейство может быть таким назойливым и даже подавляющим. Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя обязанным…
— Леди Эмили, — он взял ее ладонь в свою. Это было так неожиданно, что слова застряли у нее в горле. — Неужели я похож на человека, которого легко, как вы сказали, подавить? Или заставить делать что-то против воли?
— Я… — Она задумалась о его холодной твердости, что скрывалась за приветливостью и показывалась так редко, делая его еще более грозным. — Нет, я так не думаю.
— Неужели же так сложно поверить в то, что мне действительно приятнее находиться здесь с вами, смотреть на звезды, чем предаваться пустой болтовне в переполненном душном зале?
— Да, — нечаянно проговорилась она.
Он засмеялся, поднес ее руку к губам и, едва коснувшись, поцеловал. Сквозь шелковую перчатку она чувствовала тепло и удивительную мягкость его губ, явственно вспомнив их вкус и прикосновение к ее губам.
— Как же плохо вы меня знаете, леди Эмили.
— Я совсем не знаю вас, ваша светлость. Что, как мне кажется, только к лучшему для нас обоих.
