Своими телодвижениями он вывел из себя Баркера: — Артур, не делайте вида, что Вас это не заинтересовало! Как Вам кусок лезет в горло? Ильин исчез сразу после своего визита к вице-премьеру! Исчезли материалы исследований! Исчез предмет! Люди, окружавшие этого русского, или исчезли, или не помнят ничего! Такое ощущение, что его вычеркнули из жизни, стерли, позабыв об этом сообщить нам. У него была назначена новая встреча с вице-премьером, но запись о встрече сохранилась только в архивах ЦРУ. Дома Ильина ждет жена, в свою лабораторию он не возвращался.
— Гарри, может быть, проанализировать съемки камер наблюдения на улицах, неужели вы не можете их получить от русских? — возбужденное состояние американца передалось и Уинсли.
В этот момент экран планшета засветился, на нем появилось изображение Санта Клауса. — Мистер Смит, прочитайте сообщение, пожалуйста, — раздался из устройства приятный женский голос под звуки рождественской мелодии. Баркер схватил планшет и, отвернувшись от Артура, стал быстро дергать пальцем по экрану.
— Артур, он в больнице, — лицо американца выражало крайнюю степень изумления. — У Ильина полная амнезия. Якобы, он попал под машину, сотрясение мозга.
— Что Вы бормочите, Гарри? Я ничего не понимаю. Объясните, в чем дело?
Баркер отбросил iPad в сторону, сел в кресло.
— Все начинает проясняться — русского ученого сбила машина. Сильный удар головой об асфальт. Амнезия. Сегодня его жене сообщили из больницы.
— Через неделю? — Англичанин удивленно уставился на Баркера.
— Вчера подкинули документы в приемный покой больницы.
17:40. 7 мая 1913 года. Москва. Мясницкая улица.
Сегодня, Кирилл Гаврилович Ильин, старший телеграфист телеграфного департамента Московского почтамта, был отпущен начальством на час раньше. Начальник департамента, сам, будучи примерным семьянином и отцом четверых детей весьма поощрял в своих подчиненных стремление к семейному очагу и рассудительности. А в этот день, в семье Кирилла Гавриловича собирались отмечать именины старшего сына Ильиных — Валентина.
Кирилл Гаврилович вышел из нового здания почтамта на Мясницкую. Несмотря на то, что день клонился к вечеру, майская Москва купалась в лучах все еще яркого весеннего солнца, по пронзительно синему небу бежали облака, отражаясь в лужах. Недавняя гроза очистила воздух и «помыла» мостовую. Пропитанный влагой прохладный ветер был наполнен ароматами свежей листвы и черемухи, распустившейся на бульваре. В сторону Лубянки с криками «Поберегись!» в радужном ореоле брызг полетела пара пролеток с подвыпившими купцами. «Только бы новую форму не забрызгали, басурманы», — подумал старший телеграфист, едва отскочив в арку ближайшей подворотни.
