— Олег Дмитриевич, извините, но исследования только начинаются и то, что наша лаборатория выявила усиление качеств тех или иных возможностей человека в процессе взаимодействия с новым материалом на основе рения — это скорее гипотеза, чем подтвержденное открытие. Сейчас я только в самом начале исследований. Еще сглазим, — попытался пошутить Ильин.
— Что Вы, что Вы! Я человек верующий и поэтому не суеверный. Великолепные перспективы. Не буду скрывать, я навел справки, оказывается, рений металл-то редкий, но и запасы его в России одни из самых больших в мире.
Осокин упругой походкой, удивительной для его грузного тела, прошелся по кабинету.
— Уже подготавливаются предложения о широкомасштабных изысканиях на Курилах с перспективой развертывания промышленного комплекса по добыче рения. В ближайшее время буду докладывать Президенту. Научно-исследовательскую базу обеспечим за счет Дальневосточного федерального университета, Сибирского отделения РАН и, главное, хочу привлечь лабораторную базу и финансирование одного олигарха. Его интересы напрямую связаны с претворением в жизнь самых фантастичных научных идей. Сегодня я вас представлю друг другу. Я пригласил его к 10.15, вот-вот подъедет. Вы, наверное, о нем слышали — Гумилев Андрей Львович.
— Ну да пока его нет, не могли бы Вы продемонстрировать что-либо, так сказать, визуально. Одно дело читать отчеты, а другое, увидеть воочию, — Осокин выжидательно посмотрел на Кирилла.
Ильин внутренне сжался, ясно, надо что-то показать, наглядное, но простое…
Он достал слиток, зажал его в руке и подошел к Осокину. Вице-премьер улыбаясь, смотрел на Кирилла.
— Как странно, Кирилл Иванович, у Вас глаза цвет поменяли. Один синий, а другой зеленый. Это и есть Ваше изменение физических способностей? — на его крупном волевом лице читалось немного детское разочарование от того, что ожидаемое чудо оказалось просто фокусом.
Ильин взял Осокина за руку, и они плавно взмыли под потолок.
Чудо произошло.
Глаза вице-премьера широко открылись от неожиданного удивления, его рука сжала кисть Ильина так, что, казалось, она сейчас хрустнет. Кирилл, утончил руку до толщины нити и вытянул ее из жесткого захвата. Отпустил Осокина в „свободное плавание“, направил его замершее в нелепой позе тело в кресло, а сам плавно приземлился на стул.
Вся демонстрация заняла несколько секунд, но эффект явно был ошеломляющим. Тишина прерывалась тяжелым дыханием чиновника. Лицо его закаменело. Непроизвольным движением он попытался освободить узел галстука, и рука так и осталась сжимать ворот сорочки. Прошла пара минут. Осокин — человек бывалый, быстро взял себя в руки. Глубоко вздохнув, он, как ни в чем не бывало, продолжил:
