Толпа расступилась, когда Большеглазый провел Кару через центр зала к возвышению, где стояло деревянное кресло. По бокам оно было украшено цветными осколками, в верхней части спинки сверкал драгоценный камень.
Это кресло Эпсилон? Ее трон? Кара задрожала.
— Что она наделала? – она задала этот вопрос на своем языке громким шепотом, словно обращаясь к Альфе. А затем на нее накатила тьма.
Трехпалая рука подхватила ее затылок, подняла, прижимая губы к дымящейся чаше.
— Нет! – Кара откинулась. – Не нужно чая! – Она открыла глаза и увидела, что Большеглазый смотрит на нее.
— Это не чай. – Он снова поднес чашу к се лицу, давая вдохнуть запах бульона. – Ты ослабела. Тебе нужно.
Повторять не пришлось, инстинкт взял верх. Она умирала с голоду.
— Ты ничего не ела с прошлой ночи. Тебе нужны силы.
Закончив пить. Кара откинулась и увидела, что в украшенном камнями кресле кто-то сидит. Она мельком увидела высокую фигуру в богато украшенной одежде.
— Я должна поговорить с ней, – произнесла Кара. – Отведите меня к ней… сейчас… пожалуйста.
Большеглазый выгнул шею, демонстрируя непонимание.
— Отвести тебя? Что ты имеешь в виду?
— Ты сказал, что приведешь меня к ней.
— Нет. – Он взял ее за руки, поднимая. – Я этого не говорил.
Он отступил, давая ей возможность разглядеть кресло и одежду внимательнее. В кресле никого не было. Одежда свисала со спинки. И тогда Кара поняла. Она схватила Большеглазого за руку.
— Что ты сказал? – Она сжала его руку сильнее. – Тогда, в поле, что ты сказал мне? Повтори медленно.
Так он и сделал, и на этот раз она расслышала интонацию, изменявшую порядок слов.
Ее внутренности скрутило, но из горла вырвался лишь сухой кашель. Чьи-то сильные руки подняли ее и поставили на ноги.
— Я принес ее тебе, – сказал Большеглазый. – И сейчас ее приносят всем.
Осмотрев большой зал. Кара увидела чаши, передаваемые из рук в руки.
— Сегодня чудесное утро, – продолжил Большеглазый. – Ты умираешь, но живешь. Мы поглощаем тебя, но все же ты остаешься. Ты поглощаешь себя… и становишься сильнее.
Кара посмотрела на чашу в своей руке. Большеглазый отступил и заговорил громче:
— Великий воин! Бессмертный воин! – Он поднял чашу выше. – Кс-аха о Кс-оох и-о Кс-ах!
Это восклицание поразило Кару, как удар молнии. «Кс-аха о Кс-оох и-о Кс-ах!»
Первое слово не было местным – так здесь произносили ее имя. По звучанию оно почти не отличалось от загадочного Кс-ах.
Толпа пела вместе с ним все громче, заставляя дрожать наполненный дымом воздух. Кару повели к трону.
