На сей счет у него сложились свои принципы, сходные с правилами поведения в бизнесе. Как в делах, так и в личных связях он предпочитал естественность и легкость, а для этого надо было только избегать таких пошлых сюжетов, как обсуждение с партнершами совместного будущего.
К превеликому разочарованию своих родственников, разменяв уже четвертый десяток, Дэниел так и не создал семьи, без которой, как полагали его родители, вообще невозможно достойное существование. Единственная его попытка жениться была предпринята скорее ради успокоения многочисленной переживающей за него родни, чем во имя обустройства личной жизни. Он даже обрадовался, когда его жена в конце концов подыскала себе пару более подходящих супружеских рук. Дэниел не мог обвинять ее.
Какая-то часть его души все время как бы стояла в стороне и наблюдала за окружающими, никак не находя ответа на вопрос, действительно ли все эти «жили долго и счастливо» возможны в реальности, или счастливые браки — лишь плод коллективной фантазии общества, выросшего на фильмах с Джоном Уэйном и «Дисней-уорлде». Должно быть, еще с молоком матери он впитал необъяснимую тонкую ирландскую печаль, и, наверное, потому казалось, что перед ним на горизонте постоянно маячит некое облако, готовое закрыть узенькую светлую полоску.
В нью-йоркских бульварных газетах его называли «золотым парнем», человеком с печатью Мидаса. И никто даже не подозревал о том, какие глубокие золотоносные жилы строгого католического воспитания заложили в него старомодные сестры из монастыря Святого Доминика. «Докажи, — слышал он до сих пор их настойчивые голоса. — Докажи, что у тебя есть все для того, чтобы добиться цели».
И он доказывал. Снова и снова, с каждой успешной сделкой приближаясь к заветной вершине.
Даже самые злостные клеветники вынуждены были признать, что Дэнни Бронсон никогда не забывал, кто он и откуда явился. Да и как это было возможно? Ведь ритм нью-йоркских улиц был у него в крови. Однако Нью-Йорк — большой многоликий мегаполис, и, конечно, не Пятую авеню на пересечении с 57-й улицей Бронсоны считали своим домом. Те края, которые они называли родиной, не имели отношения ни к Тиффани, ни к Бижан, зато они были связаны с деликатесным магазином Сэма, пиццерией Нино и «Шемрок риэлти». На последней фирме сколотил состояние его старик, сделав ставку на перестройку довоенных домов в кооперативное жилье для среднего класса.
Отец взялся за воспитание сына, что называется, с младых ногтей, стараясь продемонстрировать ему и то хорошее, и то плохое, что есть в этом городе. У Мэтти не было иллюзий относительно того, какое место занимает в бизнесе человеческая порядочность, но сам он твердо держался собственного кодекса чести, не удивляясь при этом, если окружающие поступались элементарными нормами приличий.
