Урмель, который приплыл на льдине | страница 41
Вава с тревогой поднял глаза к куполу. Хохот и гул органа слились в ужасную какофонию. По счастью, Король и паж недолго стояли над источником веселья. Действие газа слабело. Потихоньку они приходили в себя.
Оба в изнеможении повалились на камни, пытаясь отдышаться.
Но что это?! Над озером вдруг пробежал луч света — как будто прожектор включился! Вспыхнул багровый панцирь Краба, в круглых глазах загорелся огонь…
— Урмель!!! — закричал Тютюнету. Он вскинул ружье, пуля со свистом прорезала воздух, отскочила от панциря…
…И полетела в воду. Выстрел разросся в гром, прокатился по гроту, грохнул, ухнул, бабахнул — и превратился в такой оглушительный залп, что казалось, своды вот-вот рухнут.
Из черной дыры тоннеля повалили клубы пыли, сгустившиеся под куполом. Стало трудно дышать.
Когда улеглась едкая пелена, они увидели, что стряслось. Выход в тоннель завалило камнями. Коридор, который привел их в грот, обрушился.
Они понеслись к завалу, вскарабкались на груду обломков, но тут же съехали вниз. Сим и Король принялись было разбирать насыпь вручную. Какое там! Даже Вава, и тот не нашел ни единой щелки, чтобы выскользнуть на свободу.
Итак, они в западне. Отрезаны от мира. Погребены в горе. И никакой надежды на спасение.
Ужас объял несчастных.
— Это конец… — беззвучно прошелестел варан.
Глава двадцать пятая
Профессору приходится призадуматься
Урмель открыл глаза поздно. Он шевельнул круглыми ушками, разинул бегемотью пасть и сладко зевнул. А потом тихонько заржал: «И-го-гооо!»
Хрюква всю ночь просидела у его изголовья, прислушиваясь к каждому вздоху больного. Свинка заснула, только когда стало светать. Она встрепенулась. Под глазами у нее были синие круги.
Урмель оторвал голову от подушки, но тут же снова ее уронил.
— Па-па-пачему я не дома? Па-па-пачему не дают завтрак? — захныкал он.
Хрюква вскочила:
— Лежи! Ты нездоров!
Она потрусила к Тибатонгу, мирно храпевшему в своей постели. Схватила одеяло за уголок и резко его сдернула. Профессору стало холодно. Он подскочил на кровати и испуганно вскрикнул:
— Что такое? Король?!
— Урмель хочет кушать. Что ему дать?
Тибатонг со стоном упал на подушки.
— Все Урмель да Урмель… Но зачем же так грубо меня будить?
— Я всю ночь глаз не сомкнула, а ты спишь как сурок! — укоризненно хрюкнула Хрюква.
Тибатонг понял, что покоя ему не видать. Пошарив ногой под кроватью, он выудил оттуда шлепанцы и, подбирая полы длинной ночной рубашки, отправился в детскую.
— Ах! — слабо пискнул Урмель. — Я был в огромной горе, ууууу! И там сидела такая большааая стра-аашная бяка! Бррр! Потом я так хохотал, так хохотал. А потом… потом… я уже ничего не помню!
