Раздолбай был уверен, что новый приятель блефует, и хотел его на этом поймать.
Когда на двор опустились ультрамариновые сумерки, а пузырьки выпитого шампанского заиграли у всех в крови, в шутках и разговорах появилась фривольность. Все понимали, что никто ни к кому даже не прикоснется, но старались казаться соблазнителями и соблазнительницами, используя любой повод, чтобы намекнуть на свою искушенность. Стоило Авиве вспомнить между делом, что ей понравилось кататься на лошадях, как Андрей томным голосом проворковал:
— О, как я люблю лошадей. Как они теплыми влажными губами берут с ладони сахар.
— У лошадей сухие губы, — возразила Авива.
— У тех, которым давал сахар я, были влажные.
— То есть давать им в губы сахар было намного легче! — рубанул с плеча Валера, сделав намек таким прозрачным, что все вокруг поморщились.
Мартин молча сидел в уголке с бокалом, благодушно поглядывая на всех, словно на детей в песочнице, а Раздолбай боролся с целой стаей воробышков у себя в горле — удачный момент позвать Диану к лавочке под сиренью мог возникнуть в любую секунду.
— Интересно, в сухие губы лошадям сахар дольше давать, чем в мокрые? — дожал тему Андрей.
— Кстати, по поводу «дольше давать»! — встрепенулся Раздолбай, решив, что пора бы и ему вставить лыко в строку. — Читал я в Москве на вокзале «СПИД-Инфо». Изучаю, значит, статью про технику пролонгации, сверяюсь типа с научными светилами, тут слышу голос: «Зря вы, молодой человек, такой срам читаете». Смотрю, передо мной поп. С бородой, в шапочке, все дела. Зачем, говорит, греховную газету читаешь? О чем вместо вечной жизни думаешь? Я говорю, да вот думаю, что мне представлять, чтобы отдалять оргазм, но теперь знаю — буду представлять вас в этой черной шапочке.
Все рассмеялись. Андрей даже подавился шашлыком.
Только Миша бросил на Раздолбая странный взгляд и сказал не столько ему, сколько сам себе:
— Ну, вообще-то это зря.
— Что — зря?
— Зря ты оскорбил священника.
— Да ладно, Миш, пусть знает, что если приставать не к бабкам, а к нормальным людям, то можно быть посланным.
— Вообще-то нормальным людям стоило бы как раз к ним прислушиваться.
— В смысле? — удивился Раздолбай, не веря, что умный серьезный Миша может поддерживать старушечьи суеверия.
— Смысл в том, что наш друг, по-моему, дикий клерикал, — подал вдруг голос Мартин, в глазах которого заблистал проснувшийся интерес. — Я правильно понимаю, что номенклатурная книжка под названием Библия является для тебя авторитетом?
