Навсегда.
Сердце объяла невыносимая тоска. Неужели волшебство сейчас закончится?
Она дойдет до площади, поймает такси, доедет до отеля и, скорее всего, не сможет заснуть, находясь под впечатлением от проведенного вечера. А утром улетит назад в Британию.
Момент расставания неумолимо приближался.
Вот они вышли на улицу и остановились.
Джулия посмотрела на небо. В переулке царил мрак, лишь кое-где разбавляемый светом висящих на стенах домов фонарей. А небо было темным, но эту тьму наполнял электрический свет, из-за которого не было видно звезд. Весь город утопал в электрическом свете, и небо улавливало его отблески.
Пора было расставаться.
И тут случилось чудо.
— Джулия, — произнес Бартоло, — я провожу тебя до отеля.
Волшебство продолжалось!
Джулия почувствовала, будто в ее груди лопнуло что-то очень горячее и разлилось по венам.
— Бартоло, — начала, было, она, но замолчала, не зная, что сказать. Ведь больше всего сейчас ей хотелось, чтобы Бартоло ее поцеловал.
Джулия почувствовала, как пальцы Бартоло сплелись с ее пальцами. Но это прикосновение было не менее интимным, не менее желанным, чем поцелуй.
— Где ты остановилась? — спросил Бартоло.
Джулия назвала отель, и Бартоло, помолчав, спросил снова:
— Джулия, не возражаешь против прогулки по ночному Риму?
— Возражаю?! Да я буду самой счастливой девушкой на свете!
— Правда? — радостно улыбнулся Бартоло, и лицо его просветлело. Казалось, он был уверен, что Джулия ответит на это предложение отказом.
Они шли, держась за руки, по древним римским улицам, мимо древних зданий. Эти улицы и здания были такими разными, так отличались друг от друга… Здания спали, отдыхали до следующего утра. Ждали людей, которые каждый день просыпались, приходили работать, занимались своими человеческими, непонятными им, древним исполинам, делами. Здания спали, а улицы, прекрасные улицы Рима жили.
Было светло, как днем. И как днем, по улицам ездили автомобили и ходили люди. По несколько человек, одинокие и парочками, как Бартоло и Джулия.
Рука Джулии, та, которую сжимал Бартоло, начала гореть, как будто соприкосновение с его кожей делало кровь Джулии горячее. А может, так оно и было? Кто знает. Одно было ясно: такого волнительного чувства Джулия никогда еще не испытывала.
«Я влюбилась, — с каким-то щемящим чувством в сердце подумала Джулия. — Я все-таки умудрилась влюбиться».
Но она тут же отбросила эту мысль, убедив себя, что все происходящее — не более чем мимолетное увлечение, которое ни к чему не обязывает ни ее, ни Бартоло.
