И Анна действительно благодарила. Новая работа заполняла какую-то пустоту в ее душе – пустоту, которую не могла заполнить учеба, поспешное замужество, раннее материнство.
Анна, увы, никогда не блистала способностями. Училась хорошо, но лишь за счет усидчивости. Училась музыке, но без увлечения. Не была компанейской девчонкой, имела одну только задушевную подругу, зато уж с первого класса и, как думалось, на всю жизнь.
А вот с сестрой не была особенно близка, несмотря на небольшую разницу в возрасте. Насмешливая книгочейка Ниночка вращалась в каком-то своем элитарном кружке, где пели песни под гитару и говорили о декабристах. Сестру она туда вводить не собиралась, так что Аня искала себе других развлечений, из которых любимейшим было – ночевка у подруги Жанны или поездка с ней на ее же дачу. Оставшись с глазу на глаз, девчонки смеялись, как может смеяться только юность – без смысла и без устали, причесывали и красили друг друга и, конечно, болтали, как сороки. Болтали, разумеется, о любви, о мальчиках. У них не водилось секретов друг от друга, с первого класса сидели за одной партой и к десятому скипелись в единое «Анна-Жанна», хотя между собой были до смешного не схожи – мальчишески стройная Аня с бантом в тугой косе и дебелая Жанночка, которая вместо коричневого платья носила вполне взрослые юбки и блузки – форменной одежды на ее размер было не купить.
В десятом же классе Жанна рассказала Анечке о великой тайне любви. О том, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они ложатся в постель. Впрочем, теория ими обеими уже была изучена назубок – у Ани на полке свободно стоял Мопассан, а мать Жанны работала в женской консультации, дома у них водились разные забавные книги, в том числе и слепо отпечатанные брошюрки – «Ветка персика», «Сакура в цвету» и прочие эротические изыски.
На практике же искусство любви Жанна постигла в обществе Антона, двадцатилетнего соседского оболтуса. Он только что вернулся из армии, пока нигде не работал – отдыхал, присматривался и корчил из себя тертого калача, опытного мужчину. Антон приходил к ней днем, когда ее мать бывала на дежурстве.
Анна запомнила этот день на долгие годы. Разговор происходил после урока физкультуры, который в расписании стоял последним. В девичьей раздевалке остро пахло свежей штукатуркой и молодым потом. В небольшое окошко под самым потолком падал косой солнечный луч, и золотые пылинки танцевали в этом луче, а Жанна горячим шепотом (хотя никого не было уже ни в физкультурном зале, ни в раздевалке) поверяла близкой подруге свежеиспеченные подробности настигшей ее страсти. Анечка слушала, затаив дыхание, она и верила, и не верила.
