В конце концов, она не могла не признать его правоту.
Они работали дружно и слаженно, как делали это всю жизнь. Римма ловко, как она одна умела, складывала сорочки и наконец поинтересовалась:
– На развод сам подашь, или…
– Я сам. В ближайшее же время.
– Ну? Куда такая спешка?
– Римма, мы уедем.
– Ты и твоя молодая прелестная жена?
– Не надо так. Мы переедем в Саратов. У Нинель там дом – достался в наследство. Мне предложили неплохую работу.
– У сироты нашлись родственники? Вот как…
– Как только устроюсь, я, разумеется, начну посылать тебе кое-что – тебе и девчонкам.
– Спасибо, мы не нуждаемся в алиментах.
– Ты, может, и нет, а девочки…
– Оставим этот разговор. Возьмешь пальто? А зимние ботинки?
– Пожалуй, нет.
– Ну, как знаешь. Новая жизнь, новые вещи. А куда мне прикажешь девать это барахло? – Римма махнула рукой в сторону вещей, которые не вместились в чемоданы и сумку.
– Не знаю. Выбрось. Отдай кому-нибудь. Не знаю!
И Алексей ушел.
Римма не верила в это до последнего.
Она была уверена – это ненадолго. Алексей одумается. Ну, куда ему? Ладно бы еще к молодой ушел, а то – к старухе! До развода дело не дойдет.
Но нет, дело дошло и до развода. Во время заседания суда Римма не выдержала и заплакала, глубоко презирая себя за эту слабость. И сквозь солоноватую туманность увидела – у дверей Алексея поджидала эта его… Нинелька. Сутулая, безвкусно одетая, она жалась к стене. И сколько любви – преданной, собачьей – плескалось в ее глазах, столько же, сколько слез в глазах Риммы!
Быть может, это заразно? Быть может, именно от этой дворняжки Римма подцепила вирус любви?
Она полюбила своего мужа, когда он ушел от нее. Полюбила, лишившись его ежедневного присутствия, а по ночам – его большого тела рядом с собой, тела, от которого она с такой досадой отодвигалась, боясь, что оно потревожит ее покой, ее опрятную прохладу… Но время упущено, ничего не вернуть, ничего не спасти. Терзаясь презрением к себе и запоздалой любовью к мужу, Римма докатилась до совершенно неприсущих ей поступков. Она сторожила мужа у дверей его нового дома, она писала ему душераздирающие письма. Она научилась звонить по телефону и бросать трубку, заслышав спокойный женский голос. О, страшное ночное одиночество женщины, горячие слезы на холодной подушке! О, ужас пробудившихся не ко времени, запоздалых желаний!
Но Римма не изменила себе, ведь она всегда мастерски владела своими чувствами.
– Ты же можешь еще раз выйти замуж, – как-то невпопад сказала ей дочь. – Ты у меня, мама, еще о-го-го!
