Они курили у самого подъезда, будто переступив какую-то незримую границу, и вдруг откуда ни возьмись – Анна с Сережкой.
– Папа, ты куда уходишь? – с удивлением спросил мальчик, рассматривая незнакомца.
– Это вот и есть, значит, Серега, – обрадовался Борис Иванович и потрепал внука по плечу. – Я б его и на улице узнал. Ишь, глазищи! Наши глаза, акатовские… Ну, давай, внучек, бывай здоров, расти большой, не будь лапшой. Я еще приеду, закорешимся с тобой… На рыбалку-то ходил когда-нибудь? Приеду… И ты ко мне, смотри, приезжай.
Все вместе проводили Бориса Ивановича и вместе отправились домой. Вечер был тихий, только звонко падала капель. «Огород скоро копать», – невольно подумал вдруг Вадим, тряхнул головой и рассмеялся.
– Ты что? – спросила Анна. Она сегодня была в хорошем расположении духа и особенно красива в новом светло-сером пальто.
– Идем домой. Приятно идти домой.
– А это кто был? – осторожно спросил Сережа. Он помалкивал все это время, будто что-то обдумывая.
– Это твой дедушка.
– Так ведь дедушка же умер…
Владимир Борисович даже споткнулся. Вот черт – неужели он когда-то соврал семье, что его отец скончался, и сам забыл об этом? Но сообразил – Сережа имеет в виду единственного до нынешнего дня знакомого ему дедушку, покойного батюшку Риммы Сергеевны, в честь которого и назвали мальчика. Он видел множество фотографий – начиная с тех, где Сергей Гордеев изображен в виде наголо бритого бутуза в косоворотке, и заканчивая изображениями представительного мужчины с медалями на молодецки выпяченной груди.
– Нет. Умер другой дедушка. А это приезжал мой папа, понимаешь?
Сережа совершенно по-взрослому покосился на отца.
– Он приехал потому, что соскучился?
– Да.
– А еще приедет? – спросил Сережа.
– Не знаю. Наверное. Или мы к нему приедем. Ты хотел бы поехать летом в деревню?
– Мне кажется, мы не поедем, – по-взрослому вздохнул мальчик.
Придя домой, Сережа обнаружил на кухонном столе бумажный кулек с карамельками.
– А это откуда? – поинтересовался он, рассматривая конфеты – зеленые и розовые подушечки.
– Это твой дедушка тебе гостинец принес, – усмехнулся Вадим Борисович. – Да тебе, брат, такие карамельки в диковинку… А я в детстве только их и знал.
Он унес кулек и спрятал его в свой письменный стол. А потом, пока женщины возились на кухне, а сын смотрел по телевизору старые выпуски «Ну, погоди!», Вадим закрылся в кабинете, достал из пакета подушечку и сунул в рот. Покалывают язык крупицы сахара, липкая сладость, запах черносмородинового экстракта…
